Библиографоведение обладает статусом самостоятельной научной дисциплины, развивается по тем же законам, что и другие науки. Вместе с тем она имеет ряд особенностей, отличающих ее от многих научных областей. К ним следует отнести, прежде всего, сравнительную молодость библиографоведения, которое стало формироваться лишь в 19 веке, а начало становления теории библиографии относится к его второй половине. Этим обстоятельством объясняется недостаточная развитость некоторых его разделов, нуждающихся в основательной разработке.

Второй особенностью, тесно связанной с первой, является сравнительно небольшой круг ученых, занимающийся научными исследованиями в области библиографии вообще и теорией библиографии в частности. Об этом свидетельствует малое число фундаментальных работ монографического уровня, отсутствие альтернативных учебников, узость круга лиц, участвующих в теоретических дискуссиях. Мало специалистов самой высокой квалификации - докторов наук - работают в данном направлении, некоторые из них ушли в иные сферы научной деятельности.

Третьей особенностью развития библиографоведения как науки является отсутствие специальных научно-исследовательских институтов. Научные подразделения включены в структуру библиотек, информационных центров, вузов. Данное обстоятельство влияет на темпы развития науки, но вместе с тем и стимулирует укрепление ее связей с практической деятельностью.

Указанные особенности носят главным образом организационный характер и могут быть со временем изменены: наука перейдет в категорию зрелости, число ученых может возрасти, а организационные структуры существенным образом преобразуются. Но есть особенность библиографоведения, которая носит сущностный характер - это феномен его междисциплинарности.

Не отрицая отраслевой специализации библиографоведения, нельзя не признать значение его междисциплинарности, связи с другими науками, которые актуализируют их изучение. Междисциплинарные исследования способны вдохнуть новую жизнь в науку, расширить ее предметный диапазон, обогатить методы, способствовать получению нового знания.

Основные тенденции развития любой научной дисциплины - дифференциация и интеграция - характерны и для библиографической науки. В связи с этим закономерно появление новых направлений, разделов, которые могут вырастать в самостоятельные научные дисциплины. При этом на каждом историческом этапе роль обозначенных тенденций меняется. Начиная с 50-х годов активно развиваются отраслевые научные комплексы. В 70-е годы, связанные с интенсивным освоением теоретической проблематики, усилился процесс суверенизации науки, отграничения ее от родственных по объекту наук - книговедения, информатики, библиотековедения. Данная тенденция к самоопределению библиографоведения в системе наук продолжалась вплоть до 90-х годов.

90-е годы ослабили порыв к дифференциации как библиографоведения в целом, так и внутри собственных границ. Стало как бы второстепенным выделение или невыделение в самостоятельные структурные единицы тех или иных направлений. Это не означает, что принято какое-либо соответствующее решение или появилось негласное запрещение на продолжение исследований по частным проблемам. Причина в другом - научная общественность потеряла как бы ко всему этому интерес. На первый план вышли проблемы освоения новых информационных технологий.

На практике эта тенденция реализуется в тесном переплетении процессов, которые традиционно относили к разным сферам деятельности: издательской, библиографической, библиотечной, книготорговой, информационной. Цепочка продвижения информации «автор-издатель-хранитель-распространитель-потребитель» - сконцентрировалась в едином блоке. Интеграция на уровне практических операций сделала междисциплинарность научных исследований объективной необходимостью.

Представляется неслучайным распространение исследований «библиотечно-информационного» плана, включающих в себя проблематику библиографоведения, книговедения, информатики. Данное утверждение вместе с тем не отрицает специализации познания, которое является признаком его совершенства, поскольку погружение исследования в конкретные фрагменты реальности позволяет получать предельно точные и глубокие знания. Речь идет о том, чтобы за наращиванием познавательной информации о частном не утрачивать знание целого .

Методология интегративного подхода к библиографии - отражение новой ситуации. Суть ее заключается в усложнении объекта исследования, в оперировании с более сложной системой, в которой каждое звено может быть правильно понято лишь в контексте целого. Однако, намечается тенденция упрятать библиографоведение в информационную «упаковку». Это в определенной мере допустимо на уровне специальности, по которой ведется обучение в вузе, «библиотечно-информационная деятельность», что оправдано рядом обстоятельств социального характера, но как научная дисциплина библиографоведение не должно обозначаться терминами других наук.

История теории библиографоведения свидетельствует, что на протяжении времени представления о библиографии менялись, и это происходило не только из-за несовершенства и ограниченности теоретических концепций. Логично предположить, что сама библиография меняла свои очертания, границы, функции. Она изменялась как под влиянием внешних факторов, так и вследствие процессов самоорганизации. Документографическая концепция библиографии сформировалась потому, что объект библиографии перестал соответствовать понятиям «книга», «произведение печати».

Нельзя не отметить воспроизводство в истории библиографоведения одних и тех же проблем. Можно предположить, что неопределенность, неточность, вариативность, преемственность проблем является свойством библиографоведения, отражающего природу библиографии как интегративного, «всепроникающего» феномена. Библиография в том или ином виде, непосредственно или опосредованно, присутствует хотя бы своими элементами, во всех сферах человеческой деятельности. Она «встроена» в бытие человека, интегрирована в его жизнедеятельность, поскольку человек живет в пространстве информации и знания.

Это не означает, что в библиографоведении все неопределенно и неточно, скорее это свидетельствует о его динамизме, который следует также считать специфическим свойством библиографоведения. Динамизм нарастает в связи с резкими изменениями в системах коммуникации, в значительной мере определяющих функционирование библиографии. Каждая историческая эпоха рисует свой образ библиографической науки.

Глава 11. Библиографоведение в системе смежных областей знания и как предмет преподавания

В последние десятилетия, то затухая, то разгораясь вновь, продолжается в специальной печати дискуссия по весьма важному и сложному вопросу (который и сегодня остается актуальным) – о соотношении библиографической науки и практики со смежными областями знания и практической деятельности, особенно с библиотечным делом и библиотековедением, научно-информационной деятельностью и информатикой, книжным делом и книговедением.

В рассматриваемой области существует два ряда сопоставимых объектов.

Первый ряд: библиографическая деятельность, библиотечное дело, научно-информационная деятельность, книжное дело.

Второй ряд: библиографоведение, библиотековедение, информатика, книговедение.

Каждый ряд объединяет однородные, т. е. сопоставимые между собой объекты. Нельзя сопоставлять объекты разных рядов, например библиографическую деятельность с информатикой или библиотечное дело с книговедением. Но нельзя и отрывать друг от друга соответствующие объекты разных рядов, так как соотношения между смежными науками определяются в первую очередь соотношениями между предметами изучения, т. е. между соответствующими областями практической деятельности. Поэтому проводимое далее сопоставление научных дисциплин в каждом случае начинается с сопоставления соответствующих областей практики и основывается на нем.

§ 1. Библиографическая деятельность и библиотечное дело. Библиографоведение и библиотековедение

В ходе прошедших дискуссий основное внимание специалистов привлекало соотношение библиотечного дела и библиографии с научно-информационной деятельностью и информатикой, рассматривавшееся, как правило, по одному из трех направлений: библиотека – научная информация, библиография – научная информация, библиотечное дело и библиография (как единое целое) – научная информация.

Тесная связь библиотечного дела и библиографии всегда выглядела вполне очевидной и участниками дискуссии либо вообще не рассматривалась, либо затрагивалась попутно и лишь в самой общей форме.

Библиотека – самый древний и по сей день наиболее значительный по своей общественной роли институт в системе средств хранения и использования документов. Почти одновременно с библиотечным делом возникла и развивалась (преимущественно в его недрах) библиография. В дальнейшем она стала необходимым звеном библиотечного процесса. В современных условиях можно говорить о продолжающихся процессах интеграции библиотечной и библиографической работы, библиотековедения и библиографоведения. Отсюда все более широкое использование таких комбинированных понятий, как “библиотечно-библиографическое обслуживание”, “библиотечно-библиографические ресурсы информации”, “библиотечно-библиографическое образование”, “пропаганда библиотечно-библиографических знаний” и т. д.

Казалось бы, все ясно. Однако эта очевидность оказывается обманчивой при постановке таких, например, вопросов: какая именно часть библиотечной деятельности является библиографической и, наоборот, какая часть библиографии входит в состав библиотечной работы? В каких отношениях между собой находятся библиотековедение и библиографоведение? Обычно говорят, что это смежные научные дисциплины, которые пересекаются и взаимодействуют. Но, как и в каких пунктах? Точных и однозначных ответов мы пока не знаем.

Очевидно, что решение всех этих вопросов в значительной мере зависит от того, какой смысл вкладывается в понятие “библиография” 21 . Отдельные библиотековеды не раз высказывались в том смысле, что вся библиография – часть (участок) библиотечного дела.

Нет ясности и в вопросе о том, какие именно процессы в библиотеке в сущности своей библиографические. Каталогизация, например, всегда рассматривалась библиотековедами как библиотечный процесс и в сферу библиографии не включалась, что нашло отражение и в организации работы библиотеки (каталогизация, обработка литературы отделены от библиографических подразделений и форм работы библиотеки). Правда, известный библиотековед О.С. Чубарьян писал, что “каталогизация по существу своему представляет форму применения библиографических методов в библиотечной практике” . Но дело не только в методах, а в том, что каталогизация – непосредственно библиографический процесс. И любой каталог библиотеки – это не что иное, как частный случай библиографического пособия 22 .

Нет единодушия и среди библиографов, которые по-разному истолковывают состав и границы своей профессиональной деятельности, о чем свидетельствуют прошедшие дискуссии и опыт подготовки государственных стандартов на библиографическую терминологию.

По каким же признакам следует отличать библиографические явления от небиблиографических? Выше в главе шестой на основе понятия “библиографическая информация” сформулирован общий принцип или критерий отграничения того, что относится к библиографии, от того, что к ней не относится.

Эта основа позволяет составить более широкие и четкие (по сравнению с традиционными) представления о составе и содержании библиографических элементов библиотечного дела. Вместе с тем ясно, что библиографические явления и процессы имеют место не только в библиотечном деле.

Выделив из приведенной на рис. 18 структуры интересующие нас объекты (библиотечное дело и библиографию), получим наглядное выражение соотношения, смысл которого в том, что в библиотечном деле есть его собственное библиографическое подразделение, являющееся в то же время особым организационно оформленным подразделением библиографии. Это подразделение было названо нами библиотечной библиографией.

В библиотечной библиографии, как и в любой другой, выделенной по аналогичному основанию (книготорговой, архивной и т. д.), осуществляются процессы библиографирования и библиографического обслуживания, являющиеся в сущности библиографическими и в то же время непосредственно библиотечными процессами.

Если исходить из того, что библиотековедение в самом общем смысле это наука о библиотечном деле, а библиографоведение – наука о библиографии, то реальное соотношение объектов изучения (библиотечного дела и библиографии) определяет и соотношение соответствующих научных дисциплин. Но отсюда следует, что библиотековедение и библиографоведение – не просто смежные или родственные, но и частично совмещающиеся научные дисциплины.

Иначе говоря, область совмещения библиотековедения и библиографоведения образует такой раздел научного знания, который можно квалифицировать как библиографическое библиотековедение (по отношению к библиотековедению) или библиотечное библиографоведение (по отношению к библиографоведению). Эта научная дисциплина имеет предметом изучения библиотечную библиографию и на равных правах входит в состав, как библиотековедения, так и библиографоведения. Различие состоит лишь в том, что в составе библиографоведения библиотечная библиография рассматривается, прежде всего, с точки зрения ее специфической роли, задач, организации и методики в пределах библиографии, а в составе библиотековедения – с точки зрения ее специфической роли, задач и т. п. в рамках библиотечного дела.

Этот структурный дуализм в библиотечно-библиографической науке и практике существует объективно (хотя и не осознается достаточно четко многими библиотековедами и библиографоведами) и приводит, в частности, в сфере высшего библиотечного образования, с одной стороны, к значительному дублированию материала в библиотековедческих и библиографических учебных курсах 23 , с другой – к неоправданному разрыву в учебном процессе единых по своему функциональному содержанию проблем каталогизации (классификации, предметизации, библиографического описания) и библиографирования документов.

Как же быть с библиотечным библиографоведением (библиографическим библиотековедением)? Где его законное место: в составе библиотековедения или библиографоведения? В этом пункте библиотековедение и библиографоведение совмещаются, поэтому условия для однозначного ответа на вопрос о включенности объективно отсутствуют, однако субъективно в каждом конкретном случае решение, очевидно, зависит от начальной “системы отсчета”, от того, с каких исходных общих позиций мы к нему подходим – библиотечных или библиографических.

Таким образом, простой и ясный, казалось бы, в своей наиболее общей форме вопрос о соотношении библиотечного дела и библиографии, библиотековедения и библиографоведения при ближайшем рассмотрении оказывается дискуссионным и нуждающимся в дальнейшей основательной разработке и широком обсуждении.

Излагаются основы библиографоведения как науки, особенности системы современной библиографии как деятельности, типологически характеризуется все возможное многообразие современной библиографической продукции.

Глава 1. Библиографоведение как наука

Основное внимание уделено квалификации объекта и предмета, методологии и системе базовых категорий библиографии, месту библиографоведения в современной системе наук.

1.1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СУЩНОСТЬ ПОНЯТИЙ БИБЛИОГРАФИЯ" И "БИБЛИОГРАФОВЕДЕНИЕ"

Культурно-исторически понятие "библиография" возникает на определенном этапе становления информационной деятельности, когда осознается необходимость в целенаправленном развитии этой важнейшей сферы общественной деятельности, культуры. В наше время мы можем с полной определенностью говорить о четырех основных периодах в истории библиографии: I период - возникновение в Древней Греции библиографии (V в. до н.э.) как книгописания, как труда книгописца ("библиографа"); II период - возникновение библиографии (XVII-XVIII вв.) как обобщающей науки о книге и книжном деле (информационной деятельности) и как особого литературного жанра; III период - возникновение библиографии (конец XIX - начало XX в.) как особой науки книговедческого (информационного) цикла; IV период (современный) - осознание библиографии как особой области книжного (информационного) дела со своей специфической дисциплиной - библиографоведением.

В разработку происхождения и истории развития библиографии за рубежом свой вклад внесли и отечественные ученые, особенно А.Н.Деревицкий, А.И.Малеин, А.Г.Фомин, М.Н.Куфаев и К.Р.Симон.

Первый период, как установил в начале XX в. наш соотечественник А.И.Малеин, связан с появлением и функционированием самого слова "библиография" в Древней Греции в V в. до н.э. Основным значением этого слова было "не книгоОПИСАНИЕ, а книгоПИСАНИЕ, т.е. создание или распространение книги при помощи единственно доступного древности способа для этого - писания или переписки" [Малеин А.И. О термине "библиография"//Библиогр. листы Рус. библиолог. о-ва. 1922. Л. 1 (янв.). С. 2-3]. Другими словами, библиография с самого начала своего появления обозначала то, что мы теперь называем "книжное дело", или шире - "информационная деятельность".

Второй период связан с формированием в Европе XVII в. системы наук, которая существует с некоторыми изменениями и дополнениями до сих пор. Слово "библиография" наряду с другими - библиология, библиософия, библиономия, библиогнозия и т.п. - стало обозначать науку о книге (книжном деле, информационной деятельности). Как считает К.Р.Симон, слово "библиография" могло быть или заимствовано из уже имеющегося опыта, или придумано заново по образцу аналогичных названий наук (например, география). Пальма первенства в этом вопросе принадлежит французским ученым. Именно во французской интерпретации библиография как наука появилась в России начала XIX в.

Здесь следует заметить, что русские ученые не просто заимствовали основы библиографической науки, но, опираясь на свой многовековой исторический опыт, привнесли много оригинального. И приходится лишь только сожалеть, что многие достижения истории отечественной библиографии или недостаточно изучены, или просто игнорируются в угоду самостийным, псевдонаучным построениям.

Особое новаторство русской библиографии проявилось в следующий третий период ее развития в начале XX в. Русские библиографы в своих научных разработках шли теперь вровень с западноевропейскими и, значит, всего мира. Достаточно сослаться на российское участие в работе Международного библиографического института в Брюсселе, на созвучность идей Н.М.Лисовского, А.М.Ловягина и Н.А.Рубакина с идеями П. Отле (одного из основателей названного института). Более того, наши ученые во многих отношениях, особенно теоретических, опережали зарубежных исследователей.

Самое главное из отечественных достижений рассматриваемого периода состоит в том, что была осознана специфическая роль библиографии как деятельности в более широкой системе информационной деятельности (книжного дела, документации), а библиографии как науки - в системе книговедения (документоведения, информатики и т.п.). В частности, стало изживать себя пресловутое сведение библиографии к книгоописанию. Особенно этому способствовала трактовка так называемых видов библиографии, предложенная Н.А.Рубакиным, а затем Н.В.Здобновым. Методологически это было показано в работах А.М.Ловягина, которые до сих пор замалчиваются - или нарочито, или по незнанию. А он развивал среди многих других следующие две, можно сказать, выдающиеся идеи. Первая касается определения библиографии (книговедения) как науки об общении людей, т.е. о книжном деле, информационной деятельности, коммуникации. Вторая связана с использованием и конкретизацией применительно к задачам библиографии такого диалектического метода, как восхождение от абстрактного к конкретному. В противоположность технократическому подходу Н.М.Лисовского ("книгопроизводство - книгораспространение - книгоописание, или библиография") А.М.Ловягин трактовал информационное общение как восхождение, как методологическую редукцию от описания к анализу, а от него к синтезу (вспомним гегелевскую формулу "тезис - антитезис - синтез"). Причем библиография занимает здесь срединное положение, так как синтез ее результатов, вознесение их на общекультурный уровень возможны только через посредство методологии более общей науки - книговедения (или возможной теперь более широкой науки об информационной деятельности). И срединное, центральное место библиографии здесь нельзя считать случайным, так как информационное общение - это диалектический процесс с обратной связью, когда, согласно воззрениям того же А.М.Ловягина, требуется постоянное оживление - по себе мертвой - бумажной культуры, т.е. внедрение на каждом диалектическом витке информационной деятельности всего самого ценного, социально значимого в культурно-историческом развитии общества. В этой связи примечательно, что П. Отле в своих теоретических построениях пошел еще дальше, считая библиографию метанаукой по отношению к документации, т.е. системе всех наук информационно-коммуникативного цикла.

Поистине, третий период в развитии библиографии был ее золотым веком. К сожалению, мы до сих пор недостаточно используем его новации. А между тем идеи А.М.Ловягина и Н.А.Рубакина получили свое дальнейшее развитие в работах М.Н.Куфаева, но и его творческое наследие в должной мере не изучено и не используется.

Переживаемый нами современный, четвертый по счету, период в развитии библиографии берет свое начало примерно в 60-е годы, когда началась очередная научно-техническая революция, связанная с внедрением новой информационной технологии (компьютеризации), и бурно формировались такие новые научные направления, как кибернетика, теория информации, информатика, семиотика и т.д. Более глубоко были обоснованы и новые научные принципы, например, деятельности и системности. Именно в соответствии с принципом деятельности по-новому стали трактовать типовую структуру и человеческой деятельности вообще, и книжного дела (информационной деятельности) в частности, где библиография, как мы уже отмечали, соотносима с такой неотъемлемой составляющей любого вида общественной деятельности, как управление, точнее - информационное управление.

Именно на современном этапе и только в нашей стране было введено новое понятие для обозначения науки о библиографии - "библиографоведение". Впервые оно было предложено в 1948 г. И.Г.Марковым, который, правда, понимал библиографию и науку о ней излишне узко и прагматически: "Библиография - это указатели и справочники, которые имеют своим объектом книги, а библиографическая наука - это теория создания, оформления и использования библиографических указателей" [О предмете и методе библиографии//Тр./Моск. гос. библ. ин-т. 1948. Вып. 4. С. 110]. Новое обозначение библиографической науки вошло в ГОСТ 16448-70 "Библиография. Термины и определения", также внедренный впервые в мировой практике. Затем термин "библиографоведение" был повторен в новой редакции указанного нормативного документа - ГОСТ 7.0-77. Но, к сожалению, новое название библиографической науки отсутствовало в новой редакции - ГОСТ 7.0-84. Зато, как мы знаем, вышел первый вузовский учебник под таким названием: "Библиографоведение. Общий курс".

Возможны новые дискуссии и подходы. Важно подчеркнуть, что придание библиографии управленческой функции в качестве специфической для ее общественной роли в информационной деятельности просматривается как определяющая тенденция на протяжении всей ее истории в нашей стране (В.Г.Анастасевич, М.Л.Михайлов, А.Н.Соловьев). Но почему-то этому до сих пор придается мало значения, это просто не учитывают в предлагаемых сейчас концептуальных построениях библиографии и науки о ней. Но другой альтернативы нет. Более того, именно функция информационного управления отличает как прошлую, так и современную практику библиографии. Например, задача "руководства чтением" начертана на знамени одного из функциональных направлений библиографии - рекомендательной. Библиографическая подсистема с определяющей функцией управления характерна, как мы уже отмечали, для аппарата традиционной книги, более того, становится специфической частью современных автоматизированных информационных систем (АИС) - всякого рода ИПС, БД, БЗ, ЭС, ИИ и т.п.

Таким образом, на основе констатации особенностей возникновения и развития библиографии и библиографоведения можно считать, что определяющей сущностью этой специфической отрасли информационной деятельности является информационное управление.

1.2. ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ БИБЛИОГРАФИИ

Это одна из самых сложных и определяющих проблем в современном библиографоведении. Вокруг нее до сих пор ведутся споры, так как от ее научно обоснованного решения зависит квалификация общественной сущности библиографической деятельности.

Определение социальной сущности библиографии связано прежде всего с выяснением общественной цели библиографии, ее общественного назначения как деятельности вообще. Цель - важнейшая характеристика любой человеческой деятельности. Она определяет все ее другие характеристики, выступая в виде абстрактной идеализированной модели, "предвосхищающей" конкретное, практическое воплощение этой деятельности в целом.

Важно не только констатировать в общем эту целесообразность, целенаправленность применительно к библиографии, но и указать конкретно, в чем она заключается. Вместо термина "цель библиографии" часто используют и другие: назначение, функция, социальное назначение, функциональное назначение, целевое назначение, общественная функция и т.д. Самым неудачным можно считать употребление слова "функция" ввиду его особой многозначности. Это и совершение, исполнение, внешнее проявление чего-то, и отношение, зависимость каких-либо элементов, частей, в том числе части и целого, и роль, и методологический принцип ("функционализм"), и особый метод системного исследования (функциональный, структурно-функциональный) и т.д.

Как можно видеть, функция лишь отдаленно, опосредованно проявляется как цель. Тем не менее в учебнике мы сочли возможным использовать широко распространенный сейчас термин "общественная (или социальная) функция библиографии", понимая ее как цель, которую библиография осуществляет в системе информационной деятельности. Тем более что эта цель выступает в определенной зависимости от целей других частей книжного дела (информационной деятельности) как целого. Поэтому цель библиографии осуществляется действительно в качестве определенной функции или роли в системе всех целей информационной деятельности. В философском понимании функция (от лат. functio- совершение, исполнение, деятельность) квалифицируется как отношение двух (группы) объектов, в котором изменению одного из них сопутствует изменение других, или, с точки зрения управления, мировоззрения, как выявление зависимости данной части и целого: в нашем случае - библиографии и информационной деятельности. Последнее и называется функционированием. Причем отдельные ученые представляют функционирование как отражение самого процесса общественной деятельности.

По логике вещей, такая существенная характеристика должна быть отражена уже в самом определении библиографии. Но анализ определений, предложенных в нашей стране и за рубежом, показывает, что функция в них квалифицируется или излишне широко ("знать книги"), или излишне односторонне ("книгоописание"), или также недостаточно, когда перечисляется целый ряд отдельных целей (книгоописание, критика, рекомендация, классификация, ориентировка, содействие и т.п.). Во всех случаях они не отражают общественной специфики библиографии в целом. Необходимо найти единую обобщающую функцию библиографии, которая бы отражала, воплощала в себе все реальное и возможное многообразие целей ее общественного проявления.

Такой определяющей общественной функцией библиографии является управление. И с этих позиций можно теперь оценить прозорливость В.Г.Анастасевича, который считал библиографию путеводительницей и наставницей в выборе книг. В середине XIXв. ему вторил известный тогда поэт-демократ М.Л.Михайлов, подчеркивая, что "наука, руководствующая" в выборе книг, есть библиография. В концеXIXв. А.Н.Соловьев в своеобразно исправленном виде почти повторяет слова В.Г.Анастасевича о том, что библиография - "руководительница в выборе книг для чтения". Не случайно, видимо, современные теоретики рекомендательной библиографии основную функцию ее также до сих пор выражают в формуле "руководство чтением". Из современных интерпретаций библиографии близким к предлагаемому пониманию является определение, данное в ГОСТ 7.0-77: "Библиография - область научно-практической деятельности по подготовке и доведению до потребителей библиографической информации в целях воздействия на использование произведений печати в обществе". Иными словами, библиография является управляющей подсистемой информационной деятельности, что можно выразить элементарной формулой: производство - библиография (управление) - потребление (Пр-Б-Пт). Она показывает, что библиография определенным образом включается в информационную деятельность, как бы растворяется в ней. Но реально, чтобы эффективно осуществить управляющее воздействие на весь информационный процесс, библиография должна подняться над ним, быть выделенной в особый и целостный "управляющий блок" (подсистему). При научной идеализации этого процесса библиография должна стать вершиной соответствующей принципиальной модели, что и показано на рис. 1.

Идею об управленческой функции библиографии легко осознать на основе обобщения исторического опыта ее развития, к тому же в современных условиях проблема "информация и управление" стала общенаучной, общекультурной. Ее высказывали и библиографы, в том числе и О.П.Коршунов. Она заложена в предложенной им "организационно-канальной структуре советской библиографии" [см. в его работе: Библиография: Теория, методология, методика. М., 1986. С. 91; ср. учебник: Библиография: Общий курс/Под ред. О.П.Коршунова. С. 113]. Но еще одного шага до осознания библиографии как особого управляющего и целостного "контура" он не сделал, остановившись на понимании ее лишь в качестве вспомогательного, вторично-документального и рассредоточенного контура. Поэтому в его научных построениях библиография организационно не стоит рядом с другими институтами информационного обеспечения общества, а находится внутри них, в каждом выполняя свои специфические функции. Тот же подход ("документографический", противопоставляемый "книговедческому") О.П.Коршунов развивает и в недавно изданном учебнике, основанном, как он считает, "на непреложном и вполне объективном факте организационной раздробленности библиографической деятельности (выделено нами. - А.А.Г.), ее органической включенности в различные организационно оформленные общественные институты в системе документальных коммуникаций, т.е. в библиотечное, редакционно-издательское, архивное дело, в книжную торговлю, в научно-информационную деятельность. В этих общественных институтах в специфических для каждого из них формах и осуществляется библиографическая деятельность" [Библиографоведение: Общий курс. С. 12].

Но согласно принципу деятельности (подробнее он будет рассмотрен ниже) управление является обязательной составляющей любого вида общественной деятельности (наряду с другими - практикой, наукой, общением, образованием и т.д.), в том числе и информационной. Примечательно, что О.П.Коршунов использует эту типовую модель, чтобы продемонстрировать структуру и включенность библиографии в различные сферы человеческой деятельности. Однако в этой модели не показана информационная деятельность, включение которой позволило бы легче понять, что библиография не подменяет всех составляющих информационной деятельности, а реализует в ней и в человеческой деятельности вообще свою особую функцию (цель, социальное назначение и т.п.) - информационное управление.

В ходе развернувшейся на страницах журнала "Библиография" дискуссии по теоретико-методологическим вопросам О.П.Коршунов, на наш взгляд, не вполне оправданно выступил против употребления слова "воздействие" как определяющего суть управленческой функции библиографии. Он отстаивает другое - "содействие", абсолютизируя "вспомогательность" библиографии, низводя ее до пассивной созерцательности и описательности и не признавая ее активного влияния на процесс информационной деятельности, столь необходимого в современном обществе [см.: Коршунов О.П. Чтение с закрытыми глазами//Сов. библиогр. 1988. № 3. С. 22].

И все же, пусть интуитивно, но и О.П.Коршунов стоит на пути к правильному решению вопроса об основной общественной функции библиографии. Ведь именно управленческий смысл имеет введенное им понятие о библиографической реализации соответствия (выделено нами. - А.А.Г.) в системе документ - потребитель (Д-П), которое следует в данном случае интерпретировать не формально - как математическую функцию, а по существу, социологически - как основную общественную функцию управляющего воздействия на систему Д-П. Тогда и библиографическая информация будет занимать в этой системе надлежащее ей место, осуществляя свою специфическую функцию: быть содержанием (предметом) библиографии и, значит, средством информационного управления. Не понадобится удвоение функций библиографии, и легко устраняются другие передержки в концепции О.П.Коршунова. Примечательно, что именно так трактует "соответствие" другой современный теоретик библиографии В.А.Фокеев: "Реализация соответствий между документом и потребителем с целью управления читательской деятельностью" [О сущности и основных качествах библиографической информации//Сов. библиогр. 1983. № 6. С. 58].

В любом случае нельзя игнорировать универсум библиографической деятельности, или общую библиографию, которая существует самостоятельно, в относительной обособленности от других частей информационной деятельности. И нельзя подменять универсальную (общую) библиографию отраслевой - библиотечной, издательской, книготорговой и т.п., которые, действительно, являются неотъемлемой частью соответствующих отраслей информационной деятельности (библиотечного, издательского, книготоргового дела и т.п.). Универсальная (общая) библиография является составной частью информационной деятельности в целом, т.е. специализированной, функционально самостоятельной отраслью.

Таким образом, исходя из основной общественной функции библиографии можно предложить следующее определение: библиография - область информационной деятельности, основной общественной функцией которой является управление процессом производства, распространения, хранения и использования социальной информации в обществе, т.е. информационное управление. С учетом принципа коммуникативности (подробнее он будет рассмотрен ниже) можно квалифицировать библиографию как управление процессом производства, распространения, хранения и использования книги (произведений, документов, изданий) в обществе, или книжное, документальное управление (рис. 2). Суть основной общественной функции библиографии от этого не изменится.

Однако следует учитывать, что сложный процесс информационной деятельности и управление им в настоящее время характеризуются определенной дифференциацией основной общественной функции библиографии. В этой связи, как отмечалось выше, давно уже идут поиски оптимальной системы ее специализации. Новейший вариант такой системы, которая включает три функции - поисковую, коммуникативную, оценочную, предложен О.П.Коршуновым. Необходимый анализ их обстоятельно возможен при рассмотрении сложной проблемы специализации библиографии (см. гл. 2), а здесь мы только отметим, что выделение их весьма произвольно. Поэтому следует вернуться к исходной, культурно-исторически сложившейся, но теперь необоснованно отвергнутой системе, которую в самом общем виде составляли функции учета, оценки и рекомендации. Эту систему необходимо дополнить еще одной функцией, отражающей самоуправление библиографии, - информационным управлением второй степени. Без учета последней библиография как деятельность теряет свою целостность, а главное - целена-правленность (см. рис. 1).

Такой подход обусловлен тем, что информационное управление осуществляется не одномоментно и не механически, а как сложно дифференцированный духовный процесс отражения и освоения в общественном сознании и практике социальной информации, материализуемой в различного рода документах. И, подобно любому процессу духовной деятельности, он носит аксиологический (ценностный) характер. В соответствии с принципами диалектического познания здесь существенны три момента, или три этапа: 1) созерцание, т.е. этап фиксации и эмпирического познания социальной информации как непосредственного результата общественной деятельности; 2) абстрактное мышление, т.е. теоретическое, понятийное познание социальной информации, превращение ее в знание; 3) практическое освоение знания, т.е. проверка его истинности, или ценности, и на этом основании дальнейшее использование его для развития, совершенствования, оптимизации человеческой деятельности.

С этими основными этапами в диалектике познания могут и должны быть соотнесены результаты дифференциации основной общественной функции библиографии, в связи с чем нами и выделены три основные ее частные функции: сигнальная, оценочная и рекомендательная. Сигнальное информационное управление отражает как бы момент наличия и появления новой социальной информации (книги, библиографического пособия). Оценочное информационное управление - момент проверки наличной и вновь создаваемой, вводимой в систему общения социальной информации на социальную значимость (в том числе и прежде всего - на научную). Рекомендательное информационное управление - момент непосредственного использования социальной информации путем отбора лучшей и определения оптимальных условий ее освоения конкретно данным читателем (потребителем).

Причем такая дифференциация общей функции библиографии позволяет обеспечить необходимую самостоятельность и преемственность ее специализации: без учета документальных источников информации и сигнала об их наличии нельзя обеспечить правильную оценку имеющейся социальной информации, а без оценки будет неправомерной, случайной ее рекомендация. Более того, информационное управление может быть эффективным только при условии, что библиография осуществляет его в оптимальном единстве трех специализированных общественных функций: сигнальной (учет), оценочной (критика) и рекомендательной. Наконец, только при введении функции библиографического самоуправления (информационного управления второй степени) указанная дифференциация общественных функций библиографии в целом приобретает необходимый системный характер. При этом и самоуправление библиографии в целом, общем может быть специализировано, в свою очередь, по тем же частным функциям: сигнальное, оценочное и рекомендательное информационное управление второй степени.

Итак, универсальной (общей) социальной функцией библиографии следует считать информационное, или книжное, управление. Именно она определяет относительно самостоятельную роль библиографии в системе информационного общения. В настоящее время эта основная общественная функция библиографии дифференцирована (и конкретизирована), во-первых, как минимум на два уровня - первичное и вторичное информационное управление, а во-вторых, на три частные функции - сигнальное, оценочное и рекомендательное информационное управление. И только в указанном единстве уровней и частей следует понимать функциональное своеобразие библиографии в информационной деятельности вообще, а также по отношению к другим отраслям ее в частности.

Решение проблемы основной общественной функции библиографии дает возможность для построения универсальной модели информационной деятельности, где четко воспроизводится место библиографии и библиографоведения, их взаимосвязь и взаимодействие с другими функциональными частями этого процесса и соответствующими им научными дисциплинами. В самом общем виде эта модель представлена на рис. 3. Она становится важным методологическим средством для исследования и объяснения всех самых сложных и актуальных вопросов библиографии и книжного дела.

1.3. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ БИБЛИОГРАФИИ

Наряду с общественными функциями библиографии, которые можно считать "предвечными", постоянно действующими, поэтому всякие научные новации по отношению к ним следует принимать осторожно, аналогичный нормативный характер носят и основные принципы библиографии. Согласно современным логико-философским представлениям под принципом понимается основополагающее первоначало (основное положение, исходный пункт, предпосылка) какой-либо теории, концепции. Принципы являются составной частью методологии научного познания. Более того, считается, что наиболее важным структурным элементом научной теории является именно принцип, связывающий все другие элементы теории в единое целое, в стройную систему.

Принципы должны удовлетворять двум условиям: во-первых, они не должны находиться в логическом противоречии друг с другом, и, во-вторых, принцип меньшей степени общности конкретизирует принцип большей степени общности. Это важно учитывать, так как теория обычно строится на основе нескольких принципов различной или одинаковой степени общности. Особое место занимают принципы диалектического познания, которые играют важную направляющую, методологическую роль в формировании любой научной теории. Например, крае-угольным камнем материалистической теории познания является принцип отражения, играющий важную роль в понимании информации и информационных процессов в обществе [подробнее см.: Павлов Т. Теория отражения. М., 1949. 522 с.; Урсул А.Д. Отражение и информация. М., 1973. 231 с.].

В качестве принципа как основы, предпосылки какой-либо теории или концепции может выступать также идея - высшая понятийная форма познания действительности. Понятия "принцип" и "идея" однопорядковые. Но если в теории может быть несколько принципов, то идея, лежащая в основе ее, одна [подробнее см. в работах П.В.Копнина: Диалектика как логика и теория познания. М., 1973; Диалектика, логика, наука. М., 1973]. В качестве принципа может выступать и закон - внутренняя и необходимая, всеобщая и существенная связь предметов и явлений объективной действительности. Во многом это объясняется тем, что понятие закона примыкает к понятию сущности: закон и сущность - понятия однородные (однопорядковые) или, вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений мира [подробнее см.: Друянов Л.А. Место закона в системе категорий материалистической диалектики. М., 1981. 144 с.].

Наконец, в качестве принципа может выступать и метод. Их роднит определенная стандартность, однозначность. В указанных выше работах П.В.Копнина методы рассматриваются как правила действия, стандартные и однозначные; нет стандарта и однозначности - нет правила, а значит, нет метода, нет и логики. Конечно, правила меняются, ни одно из них не является единственным и абсолютным, но поскольку оно правило для действия субъекта, то должно быть определенным и стандартным. Только следует учитывать, что в отличие от метода принцип - это еще и норма, нормативное действие, указывающее на обязательность его реализации. В частности, сам термин "норма" происходит из латинского языка и переводится на русский язык как "руководящее начало", "правило", "образец", "точное предписание", "мерило".

В специальной литературе нет пока более четкой трактовки принципа. Будем считать, что наряду с его логической, теоретической и методологической значимостью определяющим является нормативная обязательность. Эти качества в полной мере присущи и принципам библиографии.

Традиционно в библиографии основное внимание уделялось трем принципам: партийности, научности и народности. На современном этапе развития науки о библиографии (библиографоведения) этого уже недостаточно. На наш взгляд, к ним следует прибавить еще несколько принципов: деятельности, коммуникативности, системности.

Принцип партийности в библиографии обусловлен уже ее информационным и, значит, идеологическим, мировоззренческим характером. Это усугубляется еще и управленческой функцией библиографии в информационной деятельности, что связано с необходимостью определенного воздействия на индивидуальное и общественное сознание. В широком смысле под партийностью понимается принцип поведения людей, деятельность организаций и учреждений, орудие политической и идеологической борьбы. В классовом обществе высшей организационной формой такой борьбы является политическая партия. Именно она, выражая интересы какого-либо общественного класса или слоя, объединяет их наиболее активных представителей и руководит ими в достижении определенных целей и идеалов, прежде всего в борьбе за обладание политической властью.

Говоря словами В.И.Ленина, "самым цельным, полным и оформленным выражением политической борьбы классов является борьба партий" [Полн. собр. соч. Т. 12. С. 137]. Именно В.И.Ленину принадлежит приоритет в разработке принципа партийности в отечественной библиографии. Определяющую роль в этом отношении играет его рецензия на второй том труда Н.А.Рубакина "Среди книг" и такие работы, как "О большевизме", "Библиография марксизма" и др. [Там же. Т. 22. С. 279-280; Т. 25. С. 111-114; Т. 26. С. 43-93]. Многие видные советские библиографы посвятили анализу ленинских библиографических работ, в том числе и принципу партийности, свои исследования. Значение ленинских работ о партийности не теряет своей актуальности в современных условиях перестройки социолистического общества на условиях рыночных отношений.

Правда, сейчас некоторые специалисты с учетом того, что В.И.Ленин проводил в своих работах принцип большевистской (коммунистической) партийности, вообще отрицают действенность принципа партийности. Но исторический опыт библиографии подтверждает, что результаты ее деятельности, особенно при реализации оценочной и рекомендательной функций, всегда носили характер "борьбы идей". Вспомним в этой связи знаменитые "списки истинных и ложных книг", которые возникли вместе с формированием канонического христианства, которые систематически обновлялись и которым в обязательном порядке следовали все христиане; иначе - аутодафе, сожжение вместе с читаемыми книгами. А ведь религия в любой ее форме - это самая первая идеология, способ мировоззрения в истории человечества.

И современное, так называемое свободное, демократическое общество далеко не ушло от этой традиции и необходимости. И сегодня идет острая борьба за лидерство, за обладание пусть и четвертой, но властью - информационной. Победа здесь - прямой путь к политической, верховной власти. Последняя хорошо усвоила, что идеи, которыми овладевают массы, становятся материальной силой. Поэтому и в свободном обществе верховная власть под всяческими предлогами вводит цензуру, оказывает силовое и экономическое давление на средства массовой информации, чтобы борьба идей велась в нужном направлении.

Для большей наглядности и убедительности можно обратиться к истории российской библиографии. Например, самый решительный и всеми признанный реформатор Петр I, казалось, какое отношение мог иметь к библиографии? Оказалось - прямое! В 1723-1724 гг. при непосредственном участии царя (сохранилась правленная им рукопись) дважды издавался в Москве и Петербурге политический памфлет "Книги политические, которые продаются в Гаге", в котором для высмеивания различных событий в Европе, враждебных высказываний против России был использован жанр библиографии в виде реестра, списка книг: "...15. Петух общипанный и леопард усмиренный, басни ироические и совет к защищателям власти политической чрез ревнительного республикана... 21. О обучении царя Российского, книга КаролусаXIIкороля Швецкого, после смерти его издана и сочинена на имя Англии и Голландии кормилец его". Памфлет так профессионально был сделан под библиографию того времени, что некоторые специалисты долго считали его действительным библиографическим пособием.

Один из основоположников отечественной библиографии В.Г.Анастасевич считал началом возникновения ее появление в Европе повременных изданий (журналов и газет). В условиях все возрастающего обилия книг именно они ("трудолюбивые пчелы") решают задачу, "извлекая содержание, или сущность оных, судом своим предохранять других от обмана (выделено нами. - А.А.Г.) по пышным только названиям книг". По мнению В.Г.Анастасевича, библиограф достоин нашей благодарности за возможность пройти обширное поприще сведений, собранных им под одну точку зрения. И опять же: "Отвага сказать пред ученым светом свой суд должна служить порукою беспристрастия" [О библиографии//Улей. 1811. Ч. 1, № 1. С. 14-28].

Великие реформаторы русской художественной литературы А.С.Пушкин и Н.В.Гоголь вели в журнале "Современник" библиографический отдел "Новые книги". Причем публиковали не просто поквартальный учет вновь выходящих книг, а определенным образом комментировали результаты книгоиздания тех лет. Соответствующие оценки и выводы давались исходя из "общего итога книг": "Из сего реестра книг ощутительно заметно преобладание романа и повести, этих властелинов современной литературы. Их почти вдвое больше против числа других книг. Беспрерывным появлением в свет они, несмотря на глубокое свое ничтожество, свидетельствуют о всеобщей потребности. История заглядывает урывками в русскую литературу. Капитальных и больших исторических сочинений нет ни в переводах, ни в оригиналах. На статистику и экономию одни намеки. Даже в знаниях практических, не вторгающихся в быт литературный, заметно то же мелководие" [Современник, 1836. Т. 1. С. 318-319]. Мы потому и процитировали этот по существу библиографический обзор, что он будто написан не в 1836 г., а в наши дни, только "властелинами современной литературы" являются теперь не романы и повести, а детективы и порноиздания. И такой "итог книг" и соответствующие выводы из него можно получить только средствами библиографии.

Но особенно активно и целенаправленно использовали возможности библиографии в борьбе идей, в формировании мировоззрения в нужном направлении различного рода политические партии и движения - революционные демократы, народники, социал-демократы. Они хорошо понимали и эффективно использовали управленческую роль библиографии в системе четвертой власти - прессе (книжном деле, информационной деятельности, духовном общении).

Особенно интересен для нас опыт реализации принципа партийности в библиографии таких революционных демократов, как В.Г.Белинский, Н.Г.Чернышевский и Н.А.Добролюбов. В частности, В.Г.Белинский в своих ежегодных критических обозрениях художественной литературы и стремился влиять на ее развитие в духе революционных демократов. Причем, признавая важное общественное значение литературы, В.Г.Белинский все же пальму первенства отдавал книгопечатанию: "литература без книгопечатания - тело без души". Важное место он отводил "критике и библиографии, ученой и литературной". В частности, цитированный выше библиографический обзор из отдела "Новые книги" пушкинского "Современника" В.Г.Белинский квалифицировал как одну из "самых интересных статей" года, правда, затем оговаривая, что "она состоит больше в обещаниях, нежели в исполнении". В понимании В.Г.Белинского, библиография - это малая критика, или рецензия, в другом определении - "низшая, практическая критика, столь необходимая, столь важная, столь полезная и для публики и для журнала... Для журнала библиография есть столько же душа и жизнь, сколько и критика" [Полн. собр. соч. М., 1956. Т. 5. С. 637; Т. 2. 1953. С. 184; Там же. С. 48].

Свою лепту в развитие и эффективное использование принципа партийности в библиографии внесло и народническое движение. Это связано со стремлением народников сочетать свое "хождение в народ" не только с революционной, но и культурнической деятельностью. Для формирования мировоззрения у самых различных групп населения в нужном направлении они особенно активно использовали рекомендательную функцию библиографии, причем в таких оригинальных жанровых формах, как "каталог систематического чтения", "примерный библиотечный каталог", "программы домашнего чтения" и др.

Главное своеобразие народнического подхода состоит в стремлении исходить из идейных представлений, выявления культурного уровня, информационного обеспечения самого народа. В качестве примера можно указать знаменитый труд "Что читать народу?" [В 3 т. СПб.; М., 1884-1906], составленный кружком харьковских учительниц под руководством Х.Д.Алчевской. Характерно, что для его подготовки использовалось внеклассное чтение самих учащихся, для чего были разработаны специальные вопросники, велись дневники чтения, регулярные обсуждения прочитанного с составлением подробных отчетов, записи наблюдений и выводов самих учительниц.

Но особенно активно использовали принцип партийности в библиографии социал-демократы, причем представители всех основных течений этого политического движения - большевики, меньшевики, эсеры. Правда, большевики отличались особой активностью, о чем свидетельствуют библиографические работы самого большевистского лидера - В.И.Ленина. В этой связи показательна полемика вокруг известного труда Н.А.Рубакина "Среди книг" . Эта полемика может служить наглядным примером проверки на существование и действенность известного принципа партийности.

Говоря о принципах библиографии, мы просто не можем обойти вопрос о партийности. Тем более что сейчас, в условиях капиталистического реформирования ранее построенного в России социализма, принцип партийности стал притчей во языцех и в идеологии вообще, и в библиографии в частности. Одни теоретики отвергают его, но это противоречит опыту всемирной истории и нашей отечественной (см. приведенные выше примеры из истории). Другие считают его порождением большевизма и его бескомпромиссного идеолога - В.И.Ленина, т.е. низводят принцип партийности до частного случая. Но любой принцип, если это принцип, в том числе и партийности, универсален. И кто мешал или мешает другим партиям использовать его, наполнив конкретным содержанием в свете своей идеологии? Да, в условиях тоталитарного социализма он был абсолютизирован до политики одной партии, коммунистической. Но сейчас, в условиях многопартийности, можно наглядно и практически убедиться в жизнеспособности принципа партийности.

Принцип партийности - это объективная необходимость в духовной и, значит, информационной жизни общества. При его конкретной реализации возможны три основных варианта: во-первых, прямое следование в борьбе идей идеологии определенной партии (не одной-единственной, а одной из многих!); во-вторых, прикрытая полемика, или на словах - одно, а на деле - другое, что характерно для всякого рода ревизионизма или в случае абсолютизма одной партии, когда идеологическое противостояние превращается в монолог и, как естественное следствие, в подавление всякого инакомыслия, а также в идеологическое лицемерие; в-третьих, идеологический объективизм, т.е. стремление к независимой, вне- или надпартийной точке зрения, что чаще всего и ведет к эклектизму - механическому смещению различных точек зрения.

В любом случае принцип партийности - это не досужий домысел В.И.Ленина и большевиков, как считают некоторые современные идеологи, а объективная сущность духовной жизни общества, субъективной по своему первоначалу, и, значит, объективная сущность библиографии. Жить в современном обществе и игнорировать принцип партийности - пока нельзя. Принцип партийности в библиографии - это не только информационная, но и общественная (идеологическая, политическая, воспитательная, научная, эстетическая, нравственная и т.п.) активность каждого человека. Вопрос другой: реализуется он открыто или скрыто - в худшем виде полемики, борьбы идей.

Что касается принципа научности, то, на первый взгляд, название его несколько неудачно, так как получается, что могут существовать "ненаучные" принципы. На самом деле, все принципы - научные, в том числе и принцип партийности. В данном случае речь идет о том, что научное знание, научная деятельность - это лишь одна из составляющих общественной деятельности и соответственно каждой из ее отраслей. Но всякая деятельность в конечном итоге должна формироваться и развиваться на научной основе. Это в полной мере относится и к библиографической деятельности. В этом и заключается сущность принципа научности.

Естественным требованием его реализации служит необходимость развития соответствующей науки - в нашем случае библиографоведения. Как мы уже отмечали, условия для ее формирования в Западной Европе возникли в начале XVIIв., в России - с основанием Академии наук (согласно подписанному ПетромIзакону - 1724 г., фактически - в конце 1725 г. при ЕкатеринеI). Примечательно, что одной из обязанностей русских академиков было составление рефератов, прежде всего на иностранные издания, с целью последующего опубликования этих, как их тогда именовали, "экстрактов" в академических трудах. И с тех пор вплоть до нашего времени Российская академия наук много внимания уделяет библиографической деятельности. В частности, М.В.Ломоносов в серединеXVIIIв. написал (1754 г.) опубликованную затем (1755 г.) во французском переводе за рубежом специальную статью "Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений...", посвященную научной методике составления рефератов и рецензий: "...Давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Цель и польза извлечений состоит в том, чтобы быстрее распространять в республике наук сведения о книгах... Журналы могли бы также очень благотворно влиять на приращение человеческих знаний...") [см.: Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 3. С. 217-232]. Эта работа и в наше время не теряет своей научно-библиографической значимости.

Само российское библиографоведение (тогда библиография как наука) берет свое основополагающее начало в трудах В.Г.Анастасевича (1811) и В.С.Сопикова (1813), но подробнее об этом речь еще впереди. Важно также, что в начале XXв. библиография впервые стала предметом университетского преподавания. Это сделал видный русский книговед и библиограф Н.М.Лисовский в своих лекциях сначала в Петербургском (1913-1920), а затем и в Московском (1916-1920) университетах.

Естественно, не каждый библиограф обладает универсумом знаний по всем научным направлениям. Поэтому принцип научности требует привлечения к подготовке библиографических работ, насколько это возможно, широкого круга соответствующих специалистов. В этой связи напомним, что в указанной выше рецензии В.И.Ленин одним из упущений труда Н.А.Рубакина "Среди книг" как раз и считал недостаточно широкое (вернее, едва только начавшее применяться) обращение к специалистам по определенным вопросам. Н.А.Рубакин, будучи энциклопедистом по своим познаниям, может быть, в авторской запальчивости несколько игнорировал принцип научности, что недопустимо при составлении такого универсального библиографического пособия рекомендательного типа, каким было "Среди книг". Это он и сам признавал [например, в письме Г.В.Плеханову, см.: Машкова М.В. История русской библиографии начала XXв. (до октября 1917 г.). М., 1969. С. 196-197] и в отдельных случаях действительно привлекал таких достаточно авторитетных ученых своего времени, как Д.Н.Анучин, А.Н.Веселовский, Н.И.Кареев, В.И.Семевский и др.

С учетом особой важности библиографии в книжном деле, в информационной и, шире, общественной деятельности принцип научности в библиографии предполагает, что: 1) библиографическая деятельность должна осуществляться высококвалифицированными специалистами соответствующего профиля профессиональной подготовки; 2) основываться на самой совершенной универсальной методологии, каковой и является диалектика; 3) развиваться и совершенствоваться с учетом достижений современного научно-технического прогресса.

Принцип народности (или демократичности) определяет осуществление основной информационно-управленческой функции библиографии в интересах всех трудящихся. Это объясняется решающей ролью народа в общественно-экономическом развитии, в создании языка и духовной культуры.

В современных условиях все большего усложнения общественной жизни осознанность ее развития во многом зависит от информированности, которая является объективным условием человеческого существования. Отсюда все возрастающая роль принципа народности в информационной деятельности, в библиографии.

Принцип народности прежде всего предполагает, что библиографическая деятельность должна носить государственный, общественный характер. Именно при такой государственной централизации может быть наиболее эффективно реализована самая первая, определяющая функция библиографии - сигнальная (учетно-регистрационная). В нашей стране опыт государственной регистрации вновь выходящих книг официально осуществляется с 1837 г.: сначала непосредственно на страницах "Журнала министерства народного просвещения", а затем (с 1839 г.) в качестве особых "Библиографических прибавлений" к нему. Регистрация осуществлялась на основе обязательного экземпляра, поступавшего тогда в Императорскую публичную библиотеку в Санкт-Петербурге (ныне - Российская национальная библиотека). После 1855 г. в результате всякого рода неудачных опытов пришли к единственно правильному решению - издавать специальный журнал. Под названием "Книжная летопись" он издается с 1907 г. вплоть до наших дней.

В ходе февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. был осуществлен еще один важный проект: создана Книжная палата, на которую возлагалась регистрация всех выходящих в стране произведений печати, издание "Книжной летописи", снабжение крупных книгохранилищ обязательным экземпляром. Еще более радикальные изменения в развитии государственного характера библиографии произошли после Октябрьской социалистической революции. Было принято изве-стное постановление Совнаркома от 30 июня 1920 г., подписанное В.И.Лениным, "О передаче библиографического дела в РСФСР Народному комиссариату просвещения". Тем самым и советской библиографии был придан государственный характер. В Москве была создана новая Российская центральная книжная плата (затем - Всесоюзная книжная палата, а теперь - Российская книжная палата). Аналогичные учреждения были организованы позже во всех союзных и некоторых автономных республиках СССР. По аналогии с "Книжной летописью" организуются журналы, отражающие другие виды произведений печати - периодические издания, изоиздания, картографические издания, рецензии, журнальные и газетные статьи и т.д. Причем республиканские книжные палаты издавали такого рода библиографические журналы на соответствующих национальных языках.

И тогда, и сейчас конституционно закреплено право каждого гражданина на доступ к государственным и общественным книгохранилищам и справочно-информационным фондам. Естественно, принцип народности не ограничивается только результатами осуществления сигнальной функции библиографии. В частности, такая отрасль библиографии согласно ГОСТ 16448-70 и стала называться "государственной", вместо ранее используемых терминов "учетно-регистрационная", "информационная" и т.п. Принцип народности требует еще большего разнообразия в библиографической продукции, реализующей две другие из основных функций библиографии - оценочную и рекомендательную. Оценочную функцию выполняет такая отрасль библиографии, которая в ГОСТ 16448-70 получила название "научно-вспомогательная" (ранее - "критическая"). Результатами реализации этой функции пользуются прежде всего специалисты соответствующих отраслей знаний и практики. Научно-вспомогательная библиография стала неотъемлемой частью целенаправленно создаваемой с 1966 г. в нашей стране Государственной системы научно-технической информации (ГСНТИ). В современных условиях перехода к рыночной экономике, к сожалению, от этой широко развернутой ранее системы сохранились лишь отдельные учреждения.

Особое внимание и в дореволюционной, и в советской России уделялось реализации рекомендательной функции библиографии. Эта специализированная отрасль библиографии и в ГОСТ 16448-70 сохранила свое прежнее название - "рекомендательная". Важность ее определяется тем, что она в первую очередь ориентирована на самый широкий круг потребителей информации. Именно здесь наиболее наглядно проявляется принцип народности. Сложились свои ведущие государственные центры, прежде всего Российская государственная библиотека (бывшая Государственная библиотека СССР им. В.И.Ленина) и Российская национальная библиотека (бывшая Государственная публичная библиотека им. М.Е.Салтыкова-Щедрина). С учетом специфики читательского адреса в рекомендательной библиографии сформировались свои особые жанры пособий в зависимости от возраста, образования, профессии и других социально-психологических характеристик. К сожалению, именно в рекомендательной библиографии сейчас наметился особо резкий спад, что свидетельствует о нарушении принципа народности. Поэтому необходимы решительные меры для устранения наметившегося кризиса в российской библиографии.

Важность и необходимость применения в библиографии принципа деятельности обусловлены уже тем, что библиография представляет собой одну из отраслей общественной (человеческой) деятельности [см.: Вохрышева М.Г. Библиографическая деятельность: Структура и эффективность. М., 1989. 199 с.]. В современной философии под деятельностью понимается специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование. Другими словами, деятельность человека предполагает определенное противопоставление субъекта и объекта деятельности, т.е. человек (общество) как субъект деятельности противополагает себе объект деятельности как материал, который должен получить новую форму и свойства, превратиться из материала в продукт деятельности.

Всякая деятельность включает в себя определенную совокупность необходимых свойств и элементов: цель, средство, результат и сам процесс деятельности. Неотъемлемой характеристикой человеческой деятельности является ее осознанность, целенаправленность, целесообразность. Деятельность является реальной движущей силой общественного прогресса и условием самого существования общества.

Предлагаются различные классификации форм деятельно-сти: разделение на духовную и материальную (производственную), трудовую и нетрудовую, репродуктивную (получение уже известного результата известными же средствами) и продуктивную, или творческую (выработка новых целей и соответствующих им средств или достижение известных целей с помощью новых средств), и т.д.

Считается, что впервые наиболее развитую рационалистическую концепцию деятельности построил Гегель, но с позиций объективного идеализма. В этой концепции обстоятельному анализу подвергнута диалектика структуры деятельности, которая включает цель, средство и результат.

В современной философии и общественных науках предлагаются и другие типологические модели деятельности, которые, с одной стороны, все больший акцент делают на углубление представлений о человеческой личности, а с другой - на вычленение ряда компонентов и факторов, лежащих за пределами собственно деятельности, хотя и связанных с нею и влияющих на нее. В первом случае вместо рациональных компонентов целеполагания выдвигаются на первый план такие волюнтаристские и иррациональные начала, как воля, порыв и переживание. Во втором случае определяющий акцент делается на межличностных (общечеловеческих) компонентах культуры, которые выступают в качестве регуляторов деятельности и ее направленности, например учение о ценностях, концепция о роли знаковых структур и т.д.

Наконец, в условиях современного научно-технического прогресса, прежде всего в связи с кибернетизацией, технизацией, усиливается тенденция отказа от рассмотрения деятельности как сущности человека и единственного основания культуры. В этом отношении важно подчеркнуть, что в конечном итоге следует исходить из целостного понимания деятельности как органического единства рационально-чувственно-практических форм деятельности. Эта целостность синтезируется в понятии практики, включающем многообразные формы человеческой активности и ставящем во главу угла труд как важную форму деятельности. В частности, труд понимается как синоним или определенная разновидность деятельности, труд - это целесообразная деятельность человека, в процессе которой при помощи орудий труда он воздействует на природу и использует ее в целях создания предметов, необходимых для удовлетворения своих потребностей. В нашем случае следует только учитывать, что речь идет об информационной деятельности (труде), удовлетворении информационных потребностей, что реализуется и соответствующими средствами также информационного характера.

В истории познания понятие деятельности играло и играет важную роль: во-первых, мировоззренческого, объяснительного принципа, во-вторых, методологического основания ряда социальных наук, где деятельность человека становится предметом изучения. К таким общественным наукам относится и книговедение как наука о книге и книжном деле, и библиографоведение как наука о библиографической информации и библиографической деятельности. К сожалению, принцип деятельности еще недостаточно используется в современном библиографоведении. Здесь сделаны лишь самые первые шаги. Но есть и противники его, и рецидивы непоследовательного применения.

Именно это свойственно, например, библиографической концепции О.П.Коршунова, который неоправданно выступает против известной книговедческой формулы деятельности "автор - книга - читатель", обоснованной еще Н.А.Рубакиным [наиболее обстоятельно в монографии: Психология читателя и книги: Краткое введ. в библиолог. психологию. М., 1977. 264 с. Первое изд. - 1928 г.] и поддержанной затем А.М.Ловягиным [Основы книговедения. Л., 1926. С. 152-154]. Несколько модифицировав ее - "автор - документ - потребитель" (А-Д-П), О.П.Коршунов подчеркивает, что она "представляет собой частный случай более фундаментального, общего и простого отношения Д-П... Поэтому именно отношение Д-П является действительно исходным" [ Коршунов О.П. Библиография: Теория, методология, методика. С. 40]. Но в свете принципа деятельности получается как раз наоборот: отношение Д-П - лишь частный случай деятельности. Более того, без исходного отношения А-Д оно (Д-П) просто не существует. Такая ограниченность понимания библиографической деятельности, естественно, ведет и к недостаточности самой концепции, так как в ней вместо целостного понимания деятельности однобоко абсолютизировано именно отношение Д-П, которое, по словам самого же О.П.Коршунова, является одним из основных положений его библиографической концепции, "первоначальной клеточкой", исходным пунктом ("исходной абстракцией") теоретического воспроизведения системы документальных коммуникаций в целом и каждого из составляющих ее общественных институтов во всей их реальной конкретно-исторически обусловленной сложности [Там же. С. 39].

Подобное одностороннее или непоследовательное использование принципа деятельности стало устойчивой тенденцией в современном книговедении и библиографоведении. Например, самая авторитетная концепция И.Е.Баренбаума, трактующая систему книговедческих наук в целом, основывается на противоречивой формуле книжного дела: книга - книжное дело - читатель [подробнее см. в его работах: Книговедение в системе наук//Книга. Исслед. и материалы. 1985. Сб. 50. С. 72-83; Функциональный подход и его применение в книговедении//Книга и социальный прогресс. М., 1986. С. 122-131]. В итоге получается, что книжное дело возможно без производства ("автор") и потребителя ("читатель"), и даже без самой книги. Другой известный советский книговед и библиограф А.И.Барсук, опираясь на принцип деятельности и пытаясь обосновать место библиографоведения в системе книговедческих дисциплин, также исходит из усеченной формулы книжного дела: произведение (книга) - читатель [Барсук А.И.Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин. М., 1975. С. 27-31].

Мы считаем необходимым вернуть принципу деятельности исходный, уже обоснованный в отечественном книговедении смысл [подробнее см.: Гречихин А.А. Книжное дело как система. М., 1990. 80 с.]. К тому же этот принцип активно разрабатывается и используется в самых различных направлениях современного обществоведения [см., напр.: Каган М.С. Человеческая деятельность. М., 1974. 328 с.; Дмитренко В.А. О методологическом значении деятельностного подхода к науке//Вопр. методол. наук. 1975. Вып. 5. С. 3-20; Наумова Н.Ф. Принцип деятельности в социологии: Методол. пробл. исслед. деятельности//Эргономика. 1976. Вып. 10. С. 128-142; Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. 204 с.].

Классическая схема принципа деятельности определена следующим положением: "Без производства нет потребления, однако и без потребления нет производства, так как производство было бы в таком случае бесцельно" [ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. с. 717. Более развернутое определение дано далее - на с. 726]. С учетом современного разделения труда российскими учеными предложена типовая система общественной деятельности, состоящая из четырех основных подсистем: управления, познания, практики и общения. Для нас важно подчеркнуть, что основу информационного общения составляет книжное дело и соответственно функцию управления в книжном деле осуществляет библиография.

Принцип деятельности был использован нами для определения взаимосвязи книговедения и теории книжной торговли (библиополистики) и их места в системе книговедческих дисциплин и книжного дела, для построения книжного дела как системы, для типологии учебно-педагогической книги, для разработки библиографической эвристики и других книговедческих задач, в том числе и для формирования библиографоведения как науки. Принцип деятельности является основополагающим для разработки научных основ библиографии. Это обусловлено тем, что книга предстает как бы опосредствующим звеном в перераспределении информационного результата человеческой деятельности в совокупную общественную деятельность (общественное сознание) и, наоборот, выступает в виде своего рода обратной связи относительно других составляющих - управления, познания, практики. В этом отношении и само общение как вид деятельности (и его главная составляющая - книжное дело) предстает как вид деятельности, опосредствующий три других, но ими же порождаемый и стимулируемый. И значит, что выделенные в чисто отвлеченном теоретическом анализе четыре основных вида человеческой деятельности образуют замкнутую систему, в которой каждый вид деятельности как ее подсистема связан со всеми остальными прямыми и обратными связями, т.е. испытывает в них необходимость и сам ими поддерживается и опосредствуется [см.: Каган М.С. Человеческая деятельность. С. 104-105].

Эффективность использования принципа деятельности в том и состоит, что мы и информационное общение (книжное дело) можем представить в виде тех же четырех составляющих, но обусловленных уже функционально коммуникативной задачей. Причем управляющую функцию в системе (точнее, по отношению ко всей общественной деятельности - подсистеме) информационного общения будет осуществлять именно библиография. В свою очередь, библиография может быть воспроизведена в совокупности тех же четырех составляющих, но уже функционально обусловленных задачей информационного управления. Одновременно библиографическая деятельность осуществляется в необходимой обусловленности разделением общественного труда в направлении от общего к частному, единичному. Следовательно, может быть сформирована своеобразная система координат библиографической деятельности, в основе которой лежит "принцип деятельности".

Теоретико-методологические основы принципа коммуникативности связаны с такими категориями, как общение, общественные отношения, коммуникация, информация, знаковая система и т.п. В нашем случае важность принципа коммуникативности заключается уже в том, что он определяет специфику духовного, или информационного, общения в отличие от материального общения. Это различие квалифицировано в философии такими категориями, как материальное и идеальное. Сферу идеального составляют различные формы отражения действительности в человеческом мозгу, сознании: чувственные и умственные образы, понятия и представления, способы их построения и оперирования ими, духовные ценности и ориентации и т.д. Идеальное выступает как система отношений между не зависимыми от сознания и воли объективными явлениями и человеком, обществом, способными эти явления воспроизводить и преобразовывать в процессе своей теоретической и практической деятельности. Будучи производным от материального, идеальное приобретает относительную самостоятельность, становясь активным началом общественной деятельности.

Важно подчеркнуть, что идеальное, возникая и развиваясь в недрах социальной практики, не только порождается материальным, но и способно его активно преобразовывать. В современной науке духовная, идеальная сторона общественной деятельности, общения получила еще более глубокое понимание, особенно в таких категориях, как коммуникация и информация. Правда, в их научной трактовке до сих пор нет необходимой однозначности.

Так, в философии коммуникация (от лат. communicatio- сообщение, связь, передача) понимается как общение, обмен мыслями, сведениями, идеями и т.д.; передача того или иного содержания от одного сознания (коллективного или индивидуального) к другому посредством знаков, зафиксированных на материальных носителях. Другими словами, коммуникацию можно трактовать как специфическую общественную деятельность, связанную с духовным, информационным общением. Причем эта деятельность в наше время приобретает достаточно сложную иерархию, высший уровень в которой занимает так называемая массовая коммуникация - систематическое распространение сообщений (через печать, радио, телевидение, кино, звукозапись, видеозапись) среди численно больших, рассредоточенных аудиторий с целью утверждения духовных ценностей и оказания идеологического, политического, экономического или организационного воздействия на оценки, мнения и поведение людей.

В этой связи более сложно дело обстоит с определением информации (от лат. informatio- ознакомление, разъяснение, представление, понятие). В настоящее время существует множество различных определений, ни одно из которых не является общепризнанным. Наиболее распространенными являются следующие: 1) сообщение, осведомление о положении дел, сведения о чем-либо, передаваемые людьми; 2) уменьшаемая, снимаемая неопределенность в результате получения сообщений; 3) сообщение, неразрывно связанное с управлением, сигналы в единстве синтаксических, семантических и прагматических характеристик; 4) передача, отражение разнообразия в любых объектах и процессах (неживой и живой природы).

Сложились и три основных направления в разработке теории информации: математическая, семантическая и прагматическая. Наиболее основательно разработана математическая, или количественная, теория информации, в которой наряду с классической, шенноновской, появились и другие ее варианты - вероятностная, топологическая, комбинаторная, "динамическая", алгоритмическая и т.д. В целом все они могут быть охарактеризованы как синтаксические. Содержательный (смысл, значение) и аксиологический (новизна, ценность, полезность) аспекты информации исследуются в ее семантической и прагматической теориях.

Характерно, что уже математическая теория информации опиралась на принцип деятельности в самой абстрактной его интерпретации, трактуя процесс связи в единстве следующих компонентов: источник информации, передатчик, линия связи, приемник. Особое значение имеет использование понятия информации в кибернетике, где оно является одной из центральных категорий, наряду с понятиями связи и управления. Классический вариант такого подхода - "информационное видение" кибернетики, разработанное Н.Винером. В нашей стране разрабатывается идея синтеза знаний о связи и управлении в так называемой "информационной теории управления", развиваемой школой Б.Н.Петрова [см.: Петров Б.Н. Начала информационной теории управления//Итоги науки и техники. Автоматика и радиоэлектроника. 1968. Вып. "Техническая кибернетика". М., 1970. С. 221-352].

С точки зрения библиографии особое значение имеет кибернетическое понимание информации, так как оно в этом случае определяется функцией управления общением (информационной деятельностью, книжным делом). Связь, понимаемая как взаимообусловленность существования явлений, разделенных в пространстве и (или) во времени, - одна из важнейших научных категорий. С выявления устойчивых, необходимых связей начинается человеческое познание, а в основании науки лежит анализ связи причины и следствия - универсальной связи явлений действительности, наличие которой делает возможным законы науки. В социальном познании принцип всеобщей взаимной связи предметов и явлений выступает в качестве одного из основных принципов диалектики.

Понятие информации стало общенаучным, т.е. общим для всех частных наук, а информационный подход превратился в общенаучное средство исследования. Но для нас особое значение имеют активно развиваемые теории не информации вообще, а социальной информации, тесно связанные с общенаучными - семантической и прагматической - теориями [см., напр.: Цырдя Ф.Н. Социальная информация: Филос. очерк. Кишинев, 1978. 144 с.].

И все же, несмотря на обилие научных исследований в области информации, необходимой четкости в ее определении пока нет. В том и состоит, на наш взгляд, важная роль принципа коммуникативности, что использование его позволяет и в этом направлении продвинуться вперед.

Впервые принцип коммуникативности был конкретизирован нами применительно к типологической модели русской книги на начальном этапе ее развития, а затем углублен в других работах, в том числе и применительно к библиографии [см.: Типологическая модель русской книги на начальном этапе ее развития//Проблемы рукописной и печатной книги. М., 1976. С. 25-38; а также указанные выше работы: Информационные издания; Библиографоведение; Общая библиография: Теоретико-методологические основы]. Методологической основой этого принципа служит известное положение о том, что "на духе" с самого начала лежит проклятие - быть "отягощенным" материей, которая выступает здесь в виде движущихся слоев воздуха, звуков - словом, в виде языка. Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым и для меня самого, действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми..." [ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 29]. И такое знаковое "отягощение" характерно для книги и других способов и средств информационного общения.

Принцип коммуникативности требует, с одной стороны, учитывать диалектическое единство содержания и знаковой формы книги, так как "идеи не существуют оторванно от языка", с другой стороны, не допускать отождествления содержания и знаковой формы: идеи "не превращаются в язык таким образом, чтобы при этом исчезло их своеобразие". Следовательно, язык, как и другие знаковые системы, обладает относительной самостоятельностью.

Язык и составляет основу такой специфической сферы общественной деятельности, какую мы теперь называем коммуникацией или информационным общением. Она является объективным условием общественной, социально организованной деятельности. С усложнением в процессе общественно-экономического развития способов производства появляются и новые, более сложные способы информационного общения: письменность, рукописная и печатная книга, электронные средства коммуникации. Характерно, что в русской науке, как мы уже отмечали, еще В.Г.Белинский, характеризуя такое социальное явление, как литература, выделял три основных исторических типа в ее развитии - словесность, письменность, книгопечатание. Причем книгопечатание соответствует высшей форме информационного общения - массовой коммуникации.

Для нас важно подчеркнуть, что и традиционная печатная книга, и новейшая "электронная книга", согласно принципу коммуникативности, культурно-исторически возникают и развиваются в виде органического триединства (мы и называем это коммуникативным триединством): содержания (социальной информации), знаковой (язык) и материально-конструктивной формы. Только в этом триединстве книга (и другие средства информационной деятельности) и может осуществлять свою коммуникативную (информационную) функцию, она становится целью и результатом специфической общественной деятельности - книжного дела, объектом изучения со стороны особой науки - книговедения.

В отдельности же каждая из указанных трех составляющих является целью, результатом и объектом изучения других отраслей общественной деятельности, других наук. Так, социальная информация - это духовное содержание и результат всей общественной деятельности и ее отраслей, следовательно, изучается всей системой наук; знаковая форма - это объект в основном семиотики и филологических наук; материально-конструктивная форма - это объект технологии, в первую очередь, таких ее отраслей, как полиграфия, электроника и т.п. Следовательно, указанное триединство книги носит принципиальный характер. Вне его книга как целостное социальное явление, как система не существует. Социальная информация как результат отражения общественной деятельности в общественном сознании, а при посредстве языка, литературы, книги - и в системе информационного общения не может ни возникнуть, ни существовать вне деятельности общества и независимо от нее, вне ее "отягощения" материей (знаком). Это положение и лежит в основе принципа коммуникативности.

Указанное коммуникативное триединство может быть соотнесено с известным в семиотике "знаковым треугольником" Г.Фреге, Ч.С.Пирса, К.Бюлера и др. [подробнее см.: Степанов Ю.С. Семиотика. М., 1971. 167 с.; Чертов Л.Ф. Знаковость. СПб., 1993. 379 с.], который представляет собой своеобразную модель любых знаковых систем, используемых в процессе общественной деятельности для информационного общения. Более того, эта модель наглядно демонстрирует особую специфику духовной деятельности. Знаковая составляющая здесь выступает в качестве объективной, необходимой обусловленности.

С учетом информационно-управленческой специфики библиографии принцип коммуникативности позволяет более четко квалифицировать основные составляющие ее: содержание - библиографическая информация; знаковые способы ее воспроизведения - библиографические жанры как особые знаково-литературные формы, обеспечивающие выражение и существование содержания; способы материально-конструктивного воспроизведения содержания - различного рода носители, как традиционные (письменные и печатные), так и новейшие, электронно-кибернетические. Только в указанном органическом триединстве и может существовать в обществе библиографическая информация и осуществляться сам процесс библиографической деятельности.

Принцип системности сформировался на основе системного подхода (метода, системной методологии), который стал определяющим в современной науке. Под системным подходом в самом широком, философском смысле понимается направление методологии специальнонаучного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем. В свою очередь, система (от греч. systema- целое, составленное из частей; соединение) определяется как совокупность элементов, находящихся в таких отношениях и связях друг с другом, что образуется определенным образом структурированная целостность, единство, не сводимое к отдельным составляющим.

Уже в древнегреческой философии разрабатывалась идея системности знания как отражение естественной упорядоченности и целостности бытия, окружающей действительности. Хотя древнегреческая философия носила еще характер так называемого синкретизма, т.е. нерасчлененности, неразвитости, своеобразной эклектичности, однако в многообразных формах ее имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений, в том числе и системный подход. В Древней Греции, как мы знаем, возникает и сама библиография.

Важная роль в разработке принципа системности принадлежит представителям немецкой классической философии, в первую очередь Гегелю, который трактовал системность познания как величайшее требование диалектического мышления. Но для нас определяющее значение имеет диалектико-материалистическая интерпретация принципа системности, в содержание которого входят представления о всеобщей связи явлений, развития, противоречия и др., о соотношении целого и частей, о структурировании каждого системного объекта, об активном характере деятельности живых и социальных систем и т.п. Подробнее с основными положениями и характеристиками принципа системности в современной науке можно ознакомиться в соответствующих публикациях.

Важно отметить, что принцип системности имеет как всеобщий характер, что и разрабатывает специальная научная дисциплина - "общая теория систем", так и частный, т.е. конкретизирует общую теорию до своих частных задач познания и, в свою очередь, обогащает ее полученными результатами. На современном этапе активное использование принципа системности обусловило особое внимание к традиционным для науки проблемам классификации. Достаточно сказать, что только в нашей стране в последнее время появились интересные публикации по общим вопросам классификации, не говоря уже о многочисленных работах по классификации применительно к частным наукам. Все чаще формирующуюся теорию классификации (систематизации) называют типологией, вместо традиционных и берущих свое начало из биологии "таксономия", "систематика". Предлагается также вместо теории классификации традиционное науковедческое название "классиология" [см., напр.: Розова С.С. Классификационная проблема в современной науке. Новосибирск, 1986. 223 с.].

Проблема осложняется тем, что даже на самом общем уровне, например систематизации философских категорий, традиционной проблемы классификации наук и т.п., получение окончательного варианта системы затруднительно. На этот счет существует авторитетное высказывание Ф.Энгельса: "Систематика после Гегеля невозможна. Ясно, что мир представляет собой единую систему, то есть связное целое, но познание этой системы предполагает познание всей природы и истории, чего люди никогда не достигают. Поэтому тот, кто строит системы, вынужден заполнять бесчисленное множество пробелов собственными измышлениями, то есть иррационально фантазировать, заниматься идеологизированием" [ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 20. С. 630]. Это положение относится и к любой конкретной науке, в нашем случае - к книговедению, составной частью которого является библиографоведение.

Разработка принципа системности применительно к отечественному книговедению началась еще в дореволюционный период его развития, особенно в работах Н.М.Лисовского, А.М.Ловягина и Н.А.Рубакина. Новейший этап советского книговедения не случайно определяют как системно-типологический [ Беловицкая А.А. Основные этапы развития книговедения в СССР: Учеб. пособие. М., 1983. 89 с.], хотя точнее было бы назвать - системно-книговедческий, т.е. книговедение разрабатывается и предстает как сложно структурированное целое, как система. Особую роль в развитии такого подхода к книговедению сыграла активно разрабатываемая сейчас книговедческая типология, которую условно пока называют "типология книги" или "библиотипология". Библиотипология - это своеобразная теория систем в книговедении. Она развивается в единстве нескольких научных направлений: общей, специальной, отраслевой типологии и типологии отдельной книги [подробнее см. в наших работах: Современные проблемы типологии книги. Воронеж, 1989. 247 с.; Библиотипология, или общая теория систем в книжном деле//Кн. дело. 1995. № 6/7. С. 75-80].

Важнейшим и достаточно плодотворным направлением из частных типологий является библиографическая типология. Правда, целостной ее теории пока не создано, но активно решаются такие проблемы, как классификация библиографии, библиографических пособий (изданий), упорядочение понятийного аппарата, чему способствует ряд действующих ГОСТов, и т.п. Задача состоит в том, чтобы, руководствуясь принципом системности, сформировать в конечном итоге научно обоснованную систему библиографической деятельности с учетом специфики ее социальной функции и достижений современной науки, в том числе и общей теории систем.

Наконец, следует подчеркнуть, что одна из важнейших особенностей принципа системности состоит в том, что он тесно связан со всеми другими принципами научного познания, включая и охарактеризованные выше. Более того, принцип системности считается определяющим в научной деятельности, назначением которой и является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности, в нашем случае - о библиографической деятельности.

1.4. ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ БИБЛИОГРАФИИ И БИБЛИОГРАФОВЕДЕНИЯ

Определение специфики объекта и предмета любой отрасли общественной деятельности, наряду с методологией и термино-языком, является необходимым условием ее научной квалификации. К сожалению, проблема объекта и предмета даже в общенаучном смысле еще не имеет достаточно четкого решения. Положение еще более усугубляется, когда речь идет, как в нашем случае, о духовной деятельности, результатом которой в отличие от материальной деятельности является идеальное, т.е. материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней. Другими словами, это результат деятельности человеческого, шире - общественного сознания. Своеобразие этой деятельности заключается в том, что отражение реальности в форме чувственных и умственных образов, во-первых, предвосхищает практические действия человека, придавая им целена-правленный характер. Во-вторых, будучи необходимым компонентом творчески-преобразовательной практики, идеальные результаты обогащают и содержание самого сознания (представления, мысли, идеи и т.п.), которые запечатлеваются в различных продуктах культуры, но прежде всего в языке и других знаковых системах, приобретая форму социально значимого идеального и выступая в качестве информации, знания и других духовных ценностей.

Под объектом в широком философском смысле понимается то, что противостоит субъекту в его предметно-практической и познавательной деятельности. Иными словами, объект не просто тождествен действительной реальности, а выступает как такая ее часть, которая находится во взаимодействии с субъектом, причем само выделение объекта познания осуществляется при помощи форм практической и познавательной деятельности, выработанных обществом и отражающих свойства объективной реальности. Само слово "объект" происходит от позднелатинского слова "предмет", латинского его определения как "бросаю вперед, противопоставляю". Речь в данном случае идет об объекте, или предмете, существующем вне нас и независимо от нашего сознания (внешний мир, материальная действительность) [подробнее см.: Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980. 359 с.]. Как видим, объект определяется двойственно: как движение от непосредственного объекта в реальной действительности к его опосредствованному сознанием идеальному отражению, т.е. путем определенных способов познавательной деятельности. Считается, что именно это движение от исходных чувственных данных к идеальному воспроизведению объекта в виде системы понятий, от эмпирического уровня знаний к теоретическому уровню и позволяет познавать соответствующий объект не внешне, поверхностно, а все глубже и глубже. Поэтому концепция диалектического материализма противостоит как тем философским теориям, которые утверждают, что познаваемый объект непосредственно дан субъекту и что деятельность последнего с "данностью" всегда есть отход от объекта, так и тем, которые считают, что объект есть реализация внутреннего содержания субъекта, персонализация и персонификация объективной реальности.

Таким образом, объект в самом общем определении следует понимать не как противостоящую субъекту деятельности (человеку, обществу) объективную реальность, а как реальность, находящуюся во взаимодействии с субъектом, т.е. в необходимости воспроизведения ее соответствующими средствами эмпирической и логической идеализации. Но воссоздание объекта в виде системы образов и понятий - это не отход от него и не "творение" его, а необходимое условие его все более глубокого познания.

Своеобразие объекта библиографии состоит в том, что он уже выступает в определенном способе идеализации - знаковых системах воспроизведения социальной информации. Его квалификация поэтому усложняется, так как требует своего рода вторичной идеализации.

В философии предложена и графическая форма, моделирующая весь процесс диалектического познания, формирования предмета человеческой деятельности (науки): не прямая, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. И опять же общее играет в этом процессе определяющую роль. Об этом убедительно сказано в одном из отрывков гегелевской "Науки логики", который, по оценке В.И.Ленина, "очень недурно подводит своего рода итог тому, что такое диалектика" [Полн. собр. соч. Т. 29. С. 322]: "Познание движется от содержания к содержанию. Прежде всего это поступательное движение характеризуется тем, что оно начинается с простых определенностей и что следующие за ними становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит в себе свое начало, и движение последнего обогатило его некоторой новой определенностью. Всеобщее составляет основу; поэтому поступательное движение не должно быть принимаемо за некоторое течение от некоторого другого к некоторому другому. Понятие в абсолютном методе сохраняется в своем инобытии, всеобщее - в своем обособлении, в суждении и реальности; на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее поднимает выше всю массу его предшествующего содержания и не только ничего не теряет вследствие своего диалектического поступательного движения и не оставляет ничего позади себя, но несет с собой все приобретенное, и обогащается и уплотняется внутри себя..."

В свете всего сказанного выше мы можем теперь в самом общем виде дать определения объекта и предмета человеческой (общественной) деятельности. Объект - это включенное в процесс деятельности реальное или идеальное образование, на которое с определенными целями эта деятельность и направлена. Предмет - это результат деятельности, материальный или идеальный, позволяющий квалифицировать уровень (степень, глубину) материального преобразования и научного познания объекта. Естественно, что такое противопоставление возникает только в процессе деятельности. Причем исторически эволюционирует как предмет, так и объект, и таким образом, что на каждом последующем этапе деятельности предмет как бы присоединяется к объекту и последний всякий раз предстает в новом качестве - обогащенный, видоизменный деятельностью. Обогащается и предмет, но это обогащение несколько другого рода - путем расширения и углубления ("уплотнения") абстрактного и конкретного в мышлении, в сознании, а также и путем совершенствования физических способностей и умений субъекта деятельности.

Есть и другое различие: по отношению к одному и тому же объекту может существовать бесконечное множество предметов. Собственно, каждая конкретная сфера деятельности или науки имеет свой определенный предмет. По оценке В.И.Ленина, эти трудности решил уже Аристотель: "...Превосходно, объективно, ясно, материалистически (математика и другие науки абстрагируют одну из сторон тела, явления, жизни). Но автор не выдерживает последовательно этой точки зрения" [Ленин В.И. Указ. соч. Т. 29. С. 330]. К сожалению, эта проблема до сих пор вызывает трудности.

Во многом это объясняется тем, что в процессе исторического развития возрастает диалектическое сочетание процессов дифференциации и интеграции, хотя последний всегда сохраняет свою определяющую роль. Соответственно усложняется и сама система наук, в которой на современном этапе можно выделить три основных относительно самостоятельных уровня: 1) обобщающие, интегрирующие науки по отношению ко всем другим направлениям научного познания - философия, логика, математика, кибернетика и др.; 2) науки о крупнейших специализированных сферах человеческой деятельности - обществоведение, естествознание, технология, искусствознание и др. (в том числе и наука о науке - науковедение); 3) отдельные (частные) науки - как результат дальнейшей специализации и интеграции наук на вышеназванных уровнях.

Предложенная систематизация науки весьма условна и упрощенна. Но, к сожалению, несмотря на многочисленные и в истории, и на современном этапе попытки, полной и целостной, логически строгой системы наук пока еще не создано. В любом случае важно подчеркнуть, что в соответствии со складывающейся системой наук дифференцируются или интегрируются их объекты и предметы. Наконец, следует учитывать, что рассматриваемая проблема не ограничивается лишь объектом и предметом науки, а должна квалифицироваться на уровне соответствующей человеческой деятельности. В этом отношении нужно не только выделить, но и показать в динамике взаимосвязь между объектами и предметами различных функциональных составляющих деятельности. Прежде всего это касается предмета, возможное разнообразие которого в самом общем виде можно свести к трем основным уровням: материальный (вещный), эмпирический и теоретический.

Материальная составляющая предмета - это непосредственный результат чувственно-предметной, производственной деятельности с объектом, получаемый с помощью материальных средств и в виде материальных продуктов. Эмпирическая составляющая предмета - это результат духовной деятельности, непосредственно направленной на объект и опирающейся на данные наблюдения, эксперимента и опыта. Теоретическая составляющая предмета - это опосредованный результат духовной деятельности, отражающий всестороннее познание объекта в его существенных связях и закономерностях. "Чтобы действительно знать предмет, - указывал В.И.Ленин, - надо охватить, изучить все его стороны, все связи и "опосредствования". Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвления. Это во-1-х. Во-2-х, диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии, "самодвижении" (как говорит иногда Гегель), изменении... В-3-х, вся человеческая практика должна войти в полное "определение предмета" и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку. В-4-х, диалектическая логика учит, что "абстрактной истины нет, истина всегда конкретна..." [Там же. Т. 42. С. 290].

Как известно, такую всесторонность, динамичность и целостность теоретического предмета в самой общей форме дает научная картина мира. В свою очередь, она строится на основе определенной фундаментальной теории (или теорий). Следовательно, научная картина мира отличается от теории не только по уровню абстракции и обобщения, но и по структуре. Если научная картина мира отражает объект, отвлекаясь от процесса получения знания, то теория содержит в себе логические средства как систематизации знаний об объекте, так и проверки (например, экспериментальной) их истинности.

В реальном деятельностном процессе указанная четкость в иерархии формирования различных уровней предмета наблюдается не всегда. Это объясняется и спецификой исходного объекта, и уровнем исторического развития, и конкретными задачами, и другими условиями. Но важно как не ограничиваться уровнями материального и эмпирического формирования предмета, поднимаясь до теоретического познания научной картины мира, так и не абсолютизировать теорию: она выступает в качестве объективного знания лишь тогда, когда получает эмпирическую интерпретацию и апробируется практикой. Причем каждый объект деятельности (науки) словно бы порождает свой интегральный вариант предмета в единстве указанных трех основных уровней - материального, эмпирического и теоретического.

В нашем случае - библиографической деятельности - важное значение имеет то условие, что непосредственным объектом ее выступает не материальное, а идеальное. Но самое главное: библиография - это функциональная, зависимая деятельность, осуществляемая в системе других. Поэтому даже с учетом всего сказанного выше возникают особые трудности в квалификации объекта и предмета библиографической деятельности.

Чтобы решить эту проблему, следует исходить из того, что основной социальной функцией, целью библиографии является информационное управление. Но управление - лишь одна из главных составляющих любой человеческой деятельности наряду с другими - познанием, практикой, общением и т.д. И только в диалектическом единстве всех этих составляющих эффективно и качественно реализуется деятельность. Библиография не имеет такой определяющей полноты деятельности и вместе с другими элементами входит в систему деятельности более высокого порядка. Именно эта особенность и определяет функциональный характер библиографии.

Библиография входит в систему информационной деятельности, или - в традиционном понимании - систему книжного дела. Поэтому на основании данных выше определений мы можем утверждать, что объектом библиографии является книжное дело, так как именно на него направлено ее управляющее воздействие. К сожалению, как уже отмечалось, в современном книговедении нет пока удовлетворительного определения книжного дела, вокруг него среди специалистов идет постоянная дискуссия [см. указанную выше нашу работу "Книжное дело как система"].

Достаточно обратиться к новейшим определениям книги как научной категории, чтобы убедиться, что она во многих случаях квалифицируется не как результат определенной человеческой деятельности, а как "произведение письменности и печати", "произведение научного, прикладного или художественного характера", "средство семантической информации" и др. Но книжное дело - это прежде всего процесс, а книга - способ (форма, средство) духовного, или информационного, общения, обмена информацией в обществе. Мы предлагаем пусть не бесспорное, но более простое определение: книжное дело - сфера духовной общественной деятельности (культуры), основным назначением, социальной функцией которой является информационное общение (коммуникация) путем производства, распространения, хранения и использования книги (произведений, документов, изданий). Соответственно и книгу в широком понимании мы определяем как культурно-исторически сложившийся и развивающийся способ (форма, средство) информационного общения, объективно реализуемый в органическом (диалектическом) единстве содержания (социальной информации), знаковой (язык, литература, искусство и т.п.) формы и материальной (бумажный кодекс, экран и т.п.) конструкции.

В свете сказанного мы можем утверждать, что объектом библиографии является книжное дело как процесс информационного общения, включая и идеальное содержание этого процесса - социальную информацию, и книгу как объективный способ опредмечивания и, значит, существования, использования информации в обществе. Теперь попытаемся решить еще более сложный вопрос - о предмете библиографии, т.е. специфике ее как информационной деятельности.

В целом предмет библиографии можно определить как результат и, значит, содержание библиографической деятельности. С учетом духовной (информационной) специфики этой деятельности предмет библиографии можно также квалифицировать и как идеальный результат (содержание) -библиографическая информация, и как объективный результат (содержание) существования библиографической информации - способ ее опредмечивания в форме книги, но своеобразной книги - "библиографической книги". К сожалению, в современном библиографоведении нет необходимой четкости по данной проблеме. Достаточно обратиться к действующему ГОСТ 7.0-84, чтобы убедиться в этом. В частности, библиографическая информация определяется здесь как "информация о документах, создаваемая в целях оповещения о документах, их поиска, рекомендации и пропаганды". Другими словами, идеальный предмет библиографии сведен к его узкому одностороннему пониманию, т.е. к так называемой вторично-документальной его сущности.

Получается, что сам процесс создания вторичной библиографической информации, во-первых, осуществляется без необходимого научного обоснования, определения закономерностей развития библиографии, без разработки ее истории, теории и методики, т.е. без непосредственного познания и объекта, и самой библиографической деятельности и, значит, без создания первичной библиографической информации, знания. Во-вторых, не учитывается, что в процессе создания вторичной библиографической информации путем мыслительной (логической) переработки социальной информации появляется также и первичная библиографическая информация, или так называемое выводное, опосредствованное знание, т.е. знание, полученное из ранее установленных и проверенных истин, без обращения в данном конкретном случае к опыту, к практике, а только в результате применения законов и правил логики к имеющимся истинным мыслям, к документально фиксированной информации.

В любом случае содержание библиографической деятельности много богаче, чем только "информация о документах" - вторичная библиографическая информация. Она как бы включает определенное диалектическое единство непосредственной и опосредствованной (выводной) информации, единство созерцательного, эмпирического и абстрактного, теоретического моментов познания. С учетом специфики библиографии как сферы духовной деятельности мы можем трактовать библиографическую информацию как своеобразное средство для осуществления основной социальной функции библиографии - информационного управления. И в этом случае библиографическая информация выступает как диалектическое единство, с одной стороны, непосредственного - логической переработки документальной информации - и опосредствованного - получения на этой основе оригинальных обобщений и выводов, своеобразной библиографической картины мира, которая и становится средством информационного управления процессом производства, распространения, хранения и использования социальной информации в общественной деятельности.

С другой стороны, эта опосредствованная библиографическая информация включает и результат осуществления другой библиографической цели - познания библиографической деятельности в единстве ее истории, теории и методики, т.е. научной библиографической информации, библиографического знания. В свою очередь, оно также включает и непосредственное библиографическое знание, основанное на опыте, библиографической практике, и опосредствованное библиографическое знание - результат последующего теоретического осмысления, объяснения, доказательства и т.д. исходного, эмпирического, опытного развития библиографической деятельности.

Таким образом, библиографическую информацию как идеальный предмет библиографической деятельности нужно понимать не только в качестве средства реализации ее основной социальной функции, не только как результат реализации этой функции в информационной деятельности, но и шире - как содержание библиографической деятельности в диалектическом единстве ее объекта, субъекта, средства и результата, непосредственной и опосредствованной, эмпирической и теоретической, вторичной и первичной и тому подобной библиографической информации (знания). В любом случае сведение идеального предмета библиографии - библиографической информации - ко вторичной библиографической информации и недостаточно, и неправильно. Характерно, что еще один из первооснователей библиографической науки в нашей стране В.Г.Анастасевич рассматривал содержание библиографии, по крайней мере, в двух основных отношениях: практическом и теоретическом, т.е. и как средство реализации непосредственной функции библиографии, и как результат библиографического познания, шире - деятельности. В этой связи вполне правомерны и подходы современных исследователей библиографии, ставящие под сомнение доминирующую сейчас трактовку библиографической информации как вторичной.

Предмет библиографии включает наряду со вторичной, т.е. информацией о документах, и научную библиографическую информацию - результат библиографоведческих исследований, учебную библиографическую информацию, создаваемую с целью подготовки соответствующих кадров, публицистическую библиографическую информацию, создаваемую с целью пропаганды и популяризации библиографии и библиографических знаний в обществе и т.д.

Вопрос об объекте и предмете библиографии важен и в другом отношении - с точки зрения библиографоведения как науки о библиографической деятельности.

Из сказанного выше можно уже в самом общем виде сделать вывод, что объектом библиографоведения является сама библиографическая деятельность, но не в узком (вторично-информационном), а в широком ее понимании - как деятельность, осуществляющая информационное (книжное) управление. Соответственно, с точки зрения содержания библиографии объектом науки о ней становится библиографическая информация, а предметом - научная библиографическая информация, или библиографическое знание.

Следовательно, важно осознать, во-первых, взаимосвязь и специфику двух основных уровней в трактовке соотношения объекта и предмета: объект и предмет библиографической деятельности (библиографии) и объект и предмет науки о ней - библиографоведения. Причем если предметом библиографии становится вся библиографическая продукция, то предметом библиографоведения - лишь ее часть: научная библиографическая продукция. Во-вторых, следует учитывать функциональную и содержательную структуру как объекта, так и предмета, а также особенности их членения на соответствующие компоненты и взаимодействия последних в системе библиографии и смежных отраслей информационной деятельности. Даже упрощенное моделирование ее (см. рис. 3) уже отличается определенной сложностью структурирования, квалификации системообразующих связей.

1.5. МЕТОДОЛОГИЯ БИБЛИОГРАФОВЕДЕНИЯ

Методология в любой сфере деятельности является одной из важнейших составляющих, от уровня научной разработанно-сти которой во многом зависит качество и эффективность соответствующей деятельности. Следует отметить, что в библиографии уровень существующей методологии достаточно высок. И все же общепринятое представление о библиографической методологии пока отсутствует, и целенаправленно эта проблема, судя по имеющейся литературе, активно не разрабатывается [наибольший интерес представляют следующие работы: Иванов Д.Д. О научных методах библиографии//Научная библиография: Из опыта ФБОН АН СССР. М., 1967. С. 7-54; Баренбаум И.Е., Барсук А.И. К вопросу о методах книговедческих дисциплин//Книга. Исслед. и материалы. 1974. Сб. 29. С. 20-45; Барсук А.И. Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин. Гл. 5. С. 93-113; Янонис О.В. Проблемы и задачи развития методологии библиографоведения//Сов. библиогр. 1984. № 1. С. 12-18; Коршунов О.П. Библиография: Теория, методология, методика. Разд. 2. С. 165-236; Беловицкая А.А. Общее книговедение. Гл. 8. С. 215-238]. К сожалению, в философии и логике также не существует пока строго отработанной системы методов.

Слово метод греческого происхождения и в специальной литературе переводится как путь, способ исследования, познания, обучения, изложения, теория, учение. Столь же многообразно определяется и сущность метода. Например, в "Логическом словаре-справочнике" Н.И.Кондакова метод определяется как "система правил и приемов подхода к изучению явлений и закономерностей природы, общества и мышления; путь, способ достижения определенных результатов в познании и практике; прием теоретического исследования или практического осуществления чего-нибудь, исходящий из знания закономерностей развития объективной действительности и исследуемого предмета, явления, процесса" (с. 348). В "Философском энциклопедическом словаре" дается несколько иное определение: метод - "способ построения и обоснования системы философского знания; совокупность приемов и операций практического и теоретического освоения действительности" (с. 364). С учетом специфики библиографической деятельности в качестве рабочего можно принять следующее определение метода: способ достижения поставленной цели, осуществления функции информационного управления.

Слово методология, также греческого происхождения, буквально переводится как учение (слово, понятие) о методе. В современной философии "методология" определяется как "система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе" [Там же. С. 159-163]. Иначе, методология - это учение о системе методов или в целом, т.е. в ее философском значении, или в частности, т.е. применительно к различным сферам практической и теоретической деятельности с учетом их специфических условий и задач. Свою методологию должна иметь и библиография.

В современной науке существует несколько систем методологий, т.е. отсутствует единая обобщенная методология. В нашем случае, говоря о методологии библиографии, мы считаем возможным прежде всего исходить из различных уровней познания. С учетом этого обычно выделяют универсальную, общенаучную (или специальную) и методологию частных наук. Универсальная методология лежит в основе социального познания, его теории. Для нас универсальный метод - это диалектика. Вообще диалектика (слово греческого происхождения, обозначающее искусство вести спор, беседу) - это "наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления, философская теория и метод познания и преобразования предметов, явлений действительности в их противоречивом самодвижении" [ Кондаков Н.И. С. 143]. Само слово "диалектика" впервые использовал древнегреческий философ Сократ, понимая ее как искусство вести спор, диалог с учетом взаимозаинтересованного обсуждения проблемы и с целью достижения истины путем противоборства мнений. Его ученик Платон понимал такой диалог именно как логические операции расчленения и связывания понятий, осуществляемые посредством вопросов и ответов и ведущие к истинному определению понятий. Платон является основоположником идеалистического направления в диалектике, получившего свое развитие в средневековой философии, а в новое время - в философии Гегеля. В частности, в средние века диалектикой также называли и формальную логику. К.Маркс и Ф.Энгельс, критически освоив и творчески развив гегелевскую диалектику, разработали материалистическую диалектику. Для диалектики, по словам Ф.Энгельса, "существенно то, что она берет вещи и их умственные отражения главным образом в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении..." [Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 19. С. 205]. В.И.Ленин считал, что "вкратце диалектику можно определить как учение о единстве противоположностей" [Указ. соч. Т. 29. С. 203].

На основе универсального метода разрабатываются все другие методы научного познания. Особое значение для библиографоведения имеет диалектический метод научного исследования, состоящий в движении теоретической мысли ко все более полному, всестороннему и целостному воспроизведению предмета, что называют методом восхождения от абстрактного к конкретному. При этом принимается во внимание, что метод восхождения от абстрактного к конкретному характеризует направленность научно-познавательного процесса в целом - движение от менее содержательного к более содержательному знанию. Диалектики определяют метод восхождения от абстрактного к конкретному как самый эффективный метод научного познания, при помощи которого мышление усваивает конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное.

Необходимой теоретической предпосылкой этого процесса (восхождения) служит построение исходной теоретической конструкции, которая выражала бы некоторый синтез, идеализацию отправных абстракций. Именно после формирования подобных абстракций (идеализаций) наука начинает реализовывать "правильный в научном отношении" метод движения от исходных простейших определений к воспроизведению реальной конкретности [подробнее см., напр., в работах Д.П.Горского: Обобщение и познание. М., 1985. 208 с.; Понятие о реальных и идеальных типах//Вопр. филос. 1986. № 10. С. 25-34]. Реальная конкретность выступает для теоретической мысли в процессе восхождения от абстрактного к конкретному той предпосылкой, которая должна постоянно витать перед нашим представлением. В частности, К.Маркс в отличие от гегелевского толкования восхождения подчеркивал, что мысленная конкретность "ни в коем случае не продукт понятия, порождающего само себя и размышляющего вне созерцания и представления, а переработка созерцания и представления в понятия", которая достигается в этом процессе путем постоянного взаимодействия теории и практики [Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 46, ч. 1. С. 37-38].

Применительно к библиографоведению этот метод актуализирован О.П.Коршуновым [Коршунов О.П. Библиография: Теория, методология, методика. С. 185-215, 221-230] и в наших работах [Библиографическая эвристика: История, теория и методика информационного поиска. М., 1984. 48 с.; Информационные издания. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1988. 272 с.; Современные проблемы типологии книги. Воронеж, 1989. 247 с.]. Только следует рассматривать процесс восхождения от абстрактного к конкретному (и наоборот!) не односторонне - лишь в единстве всеобщего, особенного и единичного, т.е. по иерархии восхождения, но и в динамике его как деятельностного (ценностного) процесса - по известной формуле В.И.Ленина: от живого созерцания (сигнальная, учетная функция библиографии) к абстрактному мышлению (оценочная, научно-вспомогательная функция) и практике (рекомендательная функция).

Общенаучные методы, или специальная методология библиографоведения, обусловлены особенностями ее применения к другим сферам общественной деятельности, в том числе и к книжному делу (информационной деятельности). Основу такой методологии прежде всего составляют известные методы традиционной, или формальной, логики, важнейшими из которых являются описание, анализ, синтез, обобщение и выведение. Сюда же следует отнести методологию исторического, количественного (математического), различных современных подходов - системного, моделирования, функционального, структурного, деятельностного, типологического и т.п. В частности, важно учитывать общенаучный характер книговедческих методов по отношению к библиографоведению. Необходимой ясности здесь также не существует.

Среди других общенаучных методов в библиографоведении преимущественным вниманием пользуются: количественные (статистические) - статистико-библиографический метод, библиометрия; ценностные - библиографическая критика, составление библиографических описаний, аннотирование, реферирование, обозрение и т.д. Статистико-библиографический метод - это наиболее традиционный метод книговедения вообще, типичными образцами которого могут служить работы А.К.Шторха и Ф.П.Аделунга, П.И.Кеппена, Л.Н.Павленкова, Н.М.Лисовского и др. [характеристику их см.: Здобнов Н.В. История русской библиографии до начала XX в. 3-е изд. М., 1955. С. 144-150, 208-215, 386-397]. Классической можно считать статистико-библиографическую работу Н.М.Лисовского "Периодическая печать в России, 1703-1903: Статистико-библиогр. обзор" [Лит. вести. 1902. Т. 4, кн. 8. С. 281-306]. В настоящее время выпускается специальный ежегодник - "Печать Российской Федерации в... году". Специфическим развитием ценностной методологии являются социобиблиологический метод А.М.Ловягина [см. его работы: Основы книговедения. Л., 1926. 166 с.; Что такое библиология//Библиогр. изв. 1923. № 1/4. С. 3-12; Библиологическая наука: (Вступ. ст.)//Курсы книговедения: Проспект. Л., 1924-1925. С. 16-17]; библиопсихологический метод Н.А.Рубакина [см. его работы: Книжные богатства, их изучение и распространение: Научно-библиологический очерк//Среди книг. 2-е изд. М., 1911. Т. 1. С. 1-191; Избранное: В 2 т. М., 1975; Психология читателя и книги: Краткое введ. в библиол. психологию. М., 1977. 264 с.]; методы библиотипологии, в основе которых лежат различного рода частные и общие методы моделирования [см. уже названные наши работы: Современные проблемы типологии книги; Библиотипология, или общая теория систем в книжном деле] и т.д.

Наконец, частнонаучные методы, отраслевая методология, или методы собственно библиографоведения, определяют специфику рационального, научно обоснованного применения методологии к теории и практике библиографической деятельности. Свою частную методологию и призвана разрабатывать наука о библиографии - библиографоведение.

Другими словами, методология библиографоведения представляет собой определенное единство универсального метода, общенаучных (специальных) и частнонаучных (собственно библиографических) методов. Следует подчеркнуть, что на современном этапе методология библиографии развивается в единстве общих и частных библиографических методов. Примечательно также, что некоторые собственно библиографические методы имеют свои теории, научные дисциплины. К таковым относятся "библиографическая эвристика", "библиометрия", "библиотипология" (в части библиографической систематизации). Накоплен довольно большой теоретический и практический опыт в использовании таких методов, как составление библиографических описаний, аннотирование, реферирование, обозрение (составление библиографических обзоров) и т.д., позволяющий сформулировать частные дисциплины библиографоведения. Должна быть разработана и своя теория библиографической критики (рецензирования). При разработке частной методологии библиографоведения следует учитывать, что она и в целом, и в каждой своей составляющей (отдельный метод) выступает в единстве общего, особенного и единичного. Например, должна существовать общая библиографическая эвристика, чему и посвящено наше учебное пособие "Библиографическая эвристика", специальная библиографическая эвристика, особое внимание которой уделяют сейчас в информатике, библиографическая эвристика для отдельных видов, методов, задач, тем информационного поиска.

Для понимания и дальнейшего развития методологии библиографии важное значение имеет решение вопросов о соотношении логики, теории и методологии, методов и принципов, методологии научного познания и методологии практики [подробнее см. в нашем учебном пособии: Общая библиография. С. 67-71].

Для библиографии как отрасли информационной деятельности существен тот момент, что знания (шире - социальная информация) опредмечиваются не только в знаковой (языковой) форме, но и в творениях материальной культуры. В этой связи следует учитывать, что практика не только является критерием истины, диалектического познания и преобразования действительности. но и как цель и итог входит в теорию, а значит, логику и методологию познания. Поэтому практика "выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности" [ Ленин В.И. Указ. соч. Т. 29. С. 195].

Соотношение теории и практики в библиографии имеет свою специфику. Традиционно эта проблема решалась лишь в аспекте соотношения библиографии, которая односторонне трактовалась как библиографическая практика, и библиографической науки - библиографоведения. Однако до сих пор не учитывалась принципиальная разница между научным исследованием закономерностей развития библиографической деятельности и ее практическим воздействием на свой объект информационного управления - книжное дело - и через его посредство на всю общественную деятельность в целом. Именно на этом основании мы и говорим о двух уровнях в методологии библиографии, которые условно можно назвать фундаментальным и прикладным.

Именно прикладная (практическая) методология получила в библиографоведении приоритетное развитие. В какой-то мере это объяснимо: библиография должна постоянно реализовывать свою основную общественную функцию, что без соответствующей методологии невозможно. В то же время следует подчеркнуть, что без столь же активной научной разработки фундаментальной библиографической методологии библиографическая практика будет иметь эмпирический, а не рациональный, теоретический характер.

Основные прикладные методы библиографии указаны в табл. 1. Эти группы методов представляют собой результат анализа, оценки и обобщения имеющегося опыта как в истории библиографии, так и современного. В целом следует отметить, что прикладная методология разработана еще недостаточно глубоко и обоснованно, в ней существует целый ряд нерешенных вопросов.

Естественно, что предложенная нами прикладная методология библиографии (см. табл. 1) нуждается в дальнейшем развитии, расширении и углублении. В частности, на уровне методов библиографирования такое развитие дано нами во втором издании книги "Информационные издания". Применительно к составлению библиографических обзоров соответствующая модель методологии могла бы выглядеть следующим образом (рис. 4). Наконец, не менее сложно в научном плане выглядит соотношение метода и принципа. С учетом важности и наличия уже определенного опыта теоретической разработки этой проблемы мы вынесли ее рассмотрение в особый параграф (см. выше § 3).

В любом случае именно управленческая специфика библиографии требует особой системы методов и форм мыслительной переработки документальной информации. Речь идет о своеобразном свертывании информации, "синтезе книжной мысли" (Б.С.Боднарский). Другими словами, наряду с биофизическими, теоретико-познавательными (логическими), техническими (компьютеризация) возможностями совершенствования самого процесса освоения накапливаемой в обществе информации библиография предлагает нам свой способ уплотнения знания, своеобразную библиографическую редукцию информации (знания). Причем библиографическая редукция в наше время осуществляется в особой системе социальных координат: с одной стороны (по вертикали), от универсума человеческих знаний к информационному обеспечению каждого общественного индивида как специфическим, так и универсальным знанием, с другой (по горизонтали) - от фиксации всего накапливаемого знания, его оценки на социальную значимость до необходимых рекомендаций об эффективном использовании самой ценной информации каждым конкретно данным членом общества.

Как видим, библиографическая редукция диалектична, носит спиралевидный характер в своем формировании и развитии. Поэтому в конечном итоге можно говорить, что библиография предлагает нам своеобразную информационную модель мира. Следовательно, речь идет не только о научной, но и о библиографической картине мира (БКМ) как одной из важнейших форм познания и мировоззрения. Причем библиографическая формализация не менее эффективна, чем, скажем, математическая, но более доступна любому человеку, в то же время она может быть легко и математизирована, и компьютеризирована. Своеобразие БКМ нужно видеть в следующих двух главных особенностях. Первую из них еще в середине XVIII в. квалифицировал в названной выше статье М.В.Ломоносов как "приращение человеческих знаний" путем "ясных и верных кратких изложений содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения", т.е. путем реферирования и рецензирования (согласно академическому уставу - путем сочинения "экстрактов"). Вторая особенность соотносима с так называемым выводным знанием, или знанием, получаемым не путем практического опыта или эксперимента, а лишь на основе логической переработки документальной информации.

Как можно заключить, БКМ отличается как необходимой емкостью, так и аксиологичностью информации. Она может носить и универсальный (общий), и профессиональный (научный), и индивидуальный характер. Особо следует подчеркнуть аксиологичность, которая наглядно проявляется в системе основных видов библиографии, формирующейся не по произволу отдельных авторов, а как объективно обусловленный результат специализации библиографической деятельности, в первую очередь ее основной социальной функции - информационного управления. Даже универсальная БКМ содержательно может создаваться в довольно большом разнообразии: на основе документов, фактов, идей. В частности, можно ограничиться документальным (документографическим, или источниковедческим) материалом, Но и это уже играет большую роль в формировании мировоззрения в современном обществе. Так, сложилось целое научное направление - библиометрия, которое только на основе статистики, например, различного рода публикаций, но обработанных достаточно большим арсеналом формализованных (логических, математических и т.п.) методов, позволяет сделать далеко идущие и качественного характера обобщения, выводы и прогнозы. В частности, на уровне универсального библиографического учета можно, например, с использованием такого библиографического пособия, как "Указатель цитированной литературы", выпускаемого в США, или нашего ежегодника "Библиография российской библиографии" определить творческий вклад данного ученого, научной школы, развитие и распространение идей, даже грубый или тонкий плагиат и т.д.

Но такая квалификация необходимым образом требует уже целенаправленного формирования БКМ качественно другого характера - оценочной (критической). Обычно ее трактуют очень узко - как результат научно-вспомогательной библиографии (научно-информационной деятельности). В действительности оценочную БКМ следует формировать на основе общесоциальной, общекультурной значимости (научной, идеологической, эстетической, педагогической, технической, экономической и т.д.), т.е. не по системе наук, а по системе деятельности, что и просматривается в библиографической классификации, положенной в основу "Среди книг" Н.А.Рубакина (по "областям жизни"). Правда, оценочная БКМ уже не документографична, а в большей степени фактографична. Факты становятся еще действенней, если приведены в определенную систему. В такой ситуации возникает проблема анализа и отбора наиболее значимых документов и фактов на основе библиографической критики - рецензирования.

Наконец, рекомендательная БКМ воспроизводит уже возможный, но оптимальный вариант, более действенный для формирования мировоззрения. Именно такую БКМ и следует считать идеографической или концептуальной - в смысле идеи, закона, принципа, теории, положенных в основу ее создания. Именно здесь в большей мере проявляется роль синтеза, обобщения, выводов и прогнозов, полученных библиографически на основе выводного знания, логической переработки документальной информации. Рекомендательная БКМ - это вершина библиографии. В отличие от своих предшественников - описательной (документо- или фактографической) и оценочной БКМ, отражающих новизну и ценность, приращение знаний, причем именно предшественников, так как без них она невозможна, рекомендательная БКМ характеризуется еще и полезностью, отражая целостность наиболее значимой информации, необходимой для решения данной проблемы и конкретно данным потребителем (общество - коллектив - личность). Рекомендательная БКМ еще в больше мере, чем предшествующие, прогностична, так как более наглядно и целенаправленно показывает, какая информация помимо уже имеющейся необходима, должна быть создана для эффективного и качественного решения той или иной проблемы универсального или частного характера.

Итак, на современном этапе развития библиографоведения главная задача состоит в том, чтобы сформировать целостную систему библиографической методологии.

1.6. СИСТЕМА БАЗОВЫХ БИБЛИОГРАФИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ

Как уже отмечалось, такая терминосистема является необходимым условием для формирования и развития библиографии. Каждая сфера профессиональной деятельности имеет свой специфический язык общения. Причем важно учитывать, что терминосистема исторична, т.е. с каждой исторической эпохой она видоизменяется, понятия уточняются, углубляются, совершенствуются. Это и было показано выше (§ 1) на примере возникновения и использования терминов "библиография" и "библиографоведение".

К сожалению, в философии, логике, тем более в конкретных науках, еще много неясного в определении понятия, его соотношения с другими формами мышления. До сих пор по этому вопросу идут дискуссии. О некоторых из них упоминается в уже не раз цитированном нами "Логическом словаре-справочнике" Н.И.Кондакова (с. 456-460). Сам автор дает следующее определение понятия: целостная совокупность суждений, т.е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта. Несколько по-иному трактуется понятие в "Философском энциклопедическом словаре" (с. 513-514). Здесь понятие определяется как мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности и связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношения между ними. Причем объект характеризуется в понятии обобщенно, что достигается применением в процессе познания таких умственных действий, как абстракция, идеализация, обобщение, сравнение, определение. Посредством отдельного понятия и систем понятий отображаются фрагменты действительности, изучаемые различными науками и научными теориями.

В каждом понятии различают его содержание и объем. Содержание понятия - это совокупность отображенных в нем признаков предметов и явлений. Объем понятия - это множество предметов, каждому из которых принадлежат признаки, относящиеся к содержанию понятия. В логике по отношению к содержанию и объему понятия сформулирован закон их обратного отношения: чем больше содержание понятия, тем меньше его объем, и наоборот.

Любая наука представляет собой стройную систему понятий, в которой все они связаны между собой, переходят друг в друга. Поэтому всякая наука всегда требует изучения понятий в движении, взаимосвязи. Правда, даже в самой логике пока единой системы понятий не создано. Существует несколько классификационных схем понятий, например: 1) в зависимости от уровня обобщения предметов - видовые и родовые понятия; 2) в зависимости от количества отображенных предметов - единичные и общие понятия; 3) в зависимости от отображения предмета или свойства, абстрагированного от предмета, - конкретные и абстрактные понятия; 4) в зависимости от характера элементов объема понятия - собирательные и несобирательные.

Следует также учитывать, что в философии и других науках существуют предельно общие, фундаментальные понятия, называемые категориями (от греч. kategoria- высказывание, определение, признак). Применительно к библиографоведению мы говорим о категориях, называя их базовыми понятиями. В нашем случае таковыми являются уже рассмотренные нами понятия "библиография" и "библиографоведение".

Наконец, еще одно важное положение: все понятия непосредственно закрепляются и выражаются в языковой форме - в виде отдельных слов или словосочетаний. В научной практике такие языковые формы, выражающие точное обозначение одного определенного понятия, называются терминами (от лат. terminus- предел, конец, граница). Как видим, одним из главных качеств научного термина является его устойчивая однозначность, естественно, в определенных конкретно-исторических условиях. К такой однозначности и должна стремиться библиографическая система базовых категорий и понятий, или терминосистема. Но в силу исторической подвижности, развития и самой библиографии, а значит, и используемых в этой отрасли деятельности понятий (терминов) научная разработка такой системы всегда была и является сложной проблемой.

В нашей стране переломным моментом в развитии библиографической терминологии следует считать 1970 г., когда был введен в действие (официально срок введения установлен с 1.07.71 г.) ГОСТ 16448-70 "Библиография. Термины и определения". Затем последовала новая (вторая) его редакция - ГОСТ 7.0-77. До настоящего времени действовала третья редакция - ГОСТ 7.0-84 "Библиографическая деятельность" (срок введения установлен с 1.01.86 г.).С 1 июля 2000 г. вступает в действие очередная редакция (четвертая) ГОСТ 7.0-99 "Информационно-библиотечная деятельность, библиография".

До внедрения государственных стандартов функцию унификации библиографической системы понятий осуществляли различного рода справочники, терминологические и энциклопедические словари, энциклопедии. Наиболее известными из них являются: "Словарь книговедческих терминов" Е.И.Шамурина [М., 1958. 340 с.], "Книговедение: Энциклопедический словарь" [М., 1981. 664 с.], "Книга: Энциклопедия" [М., 1999. 800 с.]. Но в силу их общекниговедческого характера библиографические термины в них представлены выборочно. Поэтому больший интерес представляют собственно библиографические словари. В нашем случае особенно примечателен терминологический словарь К.Р.Симона "Библиография: Основные понятия и термины" [М., 1968. 159 с.]. В этих словарях в алфавитном порядке размещены термины и определения или определения расширены до словарной статьи. В частности, оригинален был замысел К.Р.Симона, который в каждой словарной статье пытался раскрыть не только историю происхождения термина, существующие точки зрения на его трактовку, но и давал собственное определение. К сожалению, из-за смерти автора словарь остался незаконченным.

В терминологических ГОСТах по библиографии использован не словарный (алфавитный) принцип размещения понятий и их определений, а систематический, т.е. предпринята попытка построить необходимую терминосистему как определенным образом структурированную целостность. Правда, пока логической строгости в такой систематизации не получилось. Но оправданным следует считать то, что выделен специальный раздел "Общие понятия", некоторые из них затем конкретизированы в последующих разделах. Именно эти общие понятия мы и считаем базовыми категориями библиографии.

С учетом того, что использование ГОСТов является обязательным для учебных книг, мы приводим здесь базовые категории из ныне действующего ГОСТ 7.0-84 (табл. 2). При этом мы приняли во внимание, во-первых, наличие трех редакций ГОСТа и, во-вторых, явные противоречия как в составе, так и в определениях представленных общих понятий. Поэтому в таблице даны краткие примечания. Более обстоятельно наш комментарий дан в последующем изложении. Главное - наметить пути для дальнейшего совершенствования библиографической терминологии в свете нашего концептуального понимания общественного назначения и теоретических основ библиографии.

Как можно видеть из приведенной таблицы, состояние современной библиографической терминосистемы нельзя считать удовлетворительным. Основная причина - нарушение или игнорирование рассмотренных выше принципов библиографии, особенно таких, как принципы деятельности, коммуникативности и системности. Поэтому мы можем по-своему определить состав основных базовых понятий библиографии, что и представлено в табл. 3. В их число входят десять библиографических категорий.

Именно они должны найти отражение в первом разделе очередной, усовершенствованной редакции терминологического стандарта по библиографии. А затем они должны быть конкретизированы в других его разделах. В любом случае соотношение указанных основных категорий библиографии между собой будет соответствовать требованиям принципа системности. Это и показано на рис. 5. Вопрос о терминологических стандартах вообще проблематичен. Научная терминосистема настолько подвижна, что нет особой необходимости в ее жесткой фиксации. Видимо, нужно вернуться к изданию соответствующих терминологических словарей рекомендательного характера.

1.7. БИБЛИОГРАФОВЕДЕНИЕ И СМЕЖНЫЕ НАУКИ

Первые опыты решения этой важной и сложной проблемы в нашей стране принадлежат основоположникам русской библиографии - В.Г.Анастасевичу и В.С.Сопикову [подробнее см. наше учебное пособие: Библиографоведение. С. 24-30]. Но преобладающее еще отождествление библиографоведения и книговедения не позволяли тогда более или менее четко решить проблему соотношения библиографоведения со смежными науками. Более плодотворными в этом отношении следует считать работы Н.М.Лисовского и А.М.Ловягина [подробнее см.: Там же. С. 52-72]. Как мы уже отмечали, главное достижение их - осознание относительной самостоятельности библиографоведения в системе книговедения как обобщающей науки о книге и книжном деле. В советский период развития библиографии также были предложены типологические модели, наиболее интересными из которых в их хронологической последовательности являются подходы М.Н.Куфаева, М.И.Щелкунова, Н.М.Сомова, И.Е.Баренбаума, А.И.Барсука, И.Г.Моргенштерна, Е.Л. Немировского, О.П.Коршунова, А.А.Беловицкой, Е.А.Динерштейна [подробнее см. в нашей работе: Книжное дело как система; а также - Фомин А.Г. Книговедение как наука//Избр. М., 1975. С. 51-111].

Главная их особенность - стремление к максимальной, а не к оптимальной специализации книжного дела. Поэтому в целом принципиально новых решений они не предлагают (за исключением, может быть, М.Н.Куфаева и М.И.Щелкунова), прежде всего из-за нарушения принципов деятельности и системности. В случае принципа деятельности обычно игнорируется этап книгопроизводства, а также обязательное наличие в системе книжного дела такой его специализированной составляющей, которая призвана осуществлять функцию управления. В результате последняя (или, по-нашему, библиография) относится обычно в конец процесса книжного дела, как это и было в известной формуле Н.М.Лисовского "книгопроизводство - книгораспространение - книгоописание, или библиография". Хотя уже на IВсероссийском библиографическом съезде в докладах Н.Ю.Ульянинского и М.И.Щелкунова библиографии отводилось второе, срединное место [ТрудыIВсероссийского библиографического съезда. М., 1926. С. 226, 233-238]. Правда, и сам Н.М.Лисовский понимал это, что следует из его вступительной лекции в Московском университете (1916 г.): "Когда книга технически изготовлена и выпущена в свет для распространения, тогда над ней производится особая работа - библиографическая, состоящая в описании книги по заранее выработанным и установленным приемам" [Книговедение, его предмет и задачи//Sertumbibliologicumв честь... проф. А.И.Малеина. Пг., 1922. С. 5].

Но, как ни странно, именно линейная формула Н.М.Лисовского получила свое развитие в современном книговедении, о чем можно судить даже по названиям предлагаемых схем: "Путь книги" - у И.Г.Моргенштерна, "Путь информации к потребителю" - у Е.Л.Немировского. Однако с учетом особой сложности книжного дела реализация принципа системности в его линейно-описательной форме здесь недостаточна. Накопленного опыта научной разработки рассматриваемой проблемы уже хватает для того, чтобы систему книговедческих дисциплин формировать иерархически и интегрально. Опыт иерархического построения дан в моделях А.И.Барсука и Е.А.Динерштейна.

Особый интерес для нас представляет подход О.П.Коршунова, который можно назвать иерархо-циклическим [см.: Библиографоведение: Общий курс. С. 73-74]. В предлагаемой схеме "Структура и включенность библиографии в различные сферы человеческой деятельности", основанной на принципе деятельности, выделены два основных уровня - библиографическая деятельность и человеческая деятельность, элементы которых распределены в круговой последовательности. И все же такую схему, несмотря на ее деятельностный характер, нельзя целиком принять, по крайней мере, по трем причинам. Во-первых, в составе основных элементов деятельности отсутствует самый определяющий в данном случае - информационная деятельность (информационное общение, коммуникация). Во-вторых, библиографическая деятельность соотнесена лишь с практической деятельностью, т.е. узко, так как деятельность в целом, что мы уже знаем, включает помимо практики и другие составляющие (показанные в модели О.П.Коршунова плюс информационная деятельность). Наконец, в-третьих, управление также трактуется излишне узко - как "организационно-методическое руководство", причем без учета информационного характера самой библиографии.

На основе анализа и обобщения отечественного опыта мы предлагаем свою типологическую модель информационной деятельности (см. рис. 3), раскрывающую также и взаимосвязь библиографоведения с ее смежными дисциплинами. Модель носит интегральный характер, т.е. совмещает все возможные варианты ее построения: иерархический, циклический, линейный и т.д. Прежде всего, иерархически учтены четыре основных деятельностных уровня: библиография, книжное дело, информационная деятельность, общественная деятельность. Далее, линейность просматривается в использовании известной формулы Н.А.Рубакина "автор - книга - читатель": в данном случае - "автор (книгопроизводство) - книга - читатель (книгопользование)". Цикличность обозначена граничными уровнями дифференциации книжного дела: с одной стороны, наука -деятельность, или "книговедение - книжное дело", с другой стороны, производство - потребление, или в нашем случае "книгопроизводство (автороведение) - книгоиспользование (читателеведение)".

Но главное в том, что наша схема показывает место библиографоведения в системе книговедческих дисциплин, взаимосвязь его с книговедением и возможной теперь обобщающей наукой об информационной деятельности. Как можно видеть, книжное дело представлено тремя блоками (группами) относительно самостоятельных научных дисциплин. Первый (центральный) блок представляет библиографоведение. Второй (книгопроизводство, или издательское дело) включает три научные дисциплины: автороведение, теорию и практику редактирования, художественное конструирование книги ("искусство книги"). Особый вопрос связан с необходимостью разработки обобщающей научной дисциплины, изучающей книгопроизводство, т.е. в нашем случае - издательское дело. Третий блок (книгоиспользование, или книгораспространение, или книгопотребление) составляют также три научные дисциплины - библиополистика, библиотековедение и читателеведение. И здесь возникает вопрос формирования единой научной дисциплины, изучающей книгопотребление. В целом, судя по нашей модели, книговедение на современном этапе состоит из семи научных дисциплин, центральное место среди которых занимает библиографоведение.

Важно подчеркнуть, что объектом всех книговедческих дисциплин, включая и библиографоведение, является одно и то же: книжное дело как процесс, а книга как способ его материализации и существования в пространстве, времени и обществе. Различие же их определяется особенностями предметов, отражающих функции исследуемых ими частей книжного дела и книги. На этом основании только и можно говорить, как утверждает О.П.Коршунов, что библиография (как и библиографоведение) является составной частью специализированных составляющих отрасли книжного дела, например: издательская библиография, книготорговая библиография, библиотечная библиография (и соответствующих частей библиографоведения).

Главное, что следует специально отметить: библиографоведение в настоящее время настолько специализировано, что имеет самостоятельное, а не вспомогательное значение, как и его объект - библиография в системе книжного дела. Лишь после этого утверждения можно говорить о тесной взаимосвязи библиографоведения с другими книговедческими дисциплинами и соответственно отраслями книжного дела. Каждая наука и соотносимая с нею сфера деятельности является вспомогательной по отношению к другим, функционирующим в целостной системе общественной деятельности. Спрашивается тогда, почему именно по отношению к библиографоведению и библиографии так часто говорят о вспомогательности?

Рассмотренная схема отражает, можно сказать, традиционные представления о библиографоведении в системе смежных наук. Как мы уже отмечали, в настоящее время происходят радикальные изменения в развитии информационной деятельности. Наряду с печатной книгой возникли новые способы и средства информационного общения. Следовательно, и в этой сфере общественной деятельности видоизменяется сам объект научного познания. Но из этого лишь следует необходимость конкретно-исторически подходить и к изменениям самой системы наук, исследующих информационную деятельность во всем многообразии используемых здесь способов и средств ее реализации. Другими словами, сохраняет ли книговедение и теперь роль обобщающей науки не только о традиционном книжном деле, но и об информационной деятельности, осуществляемой на основе новой электронной технологии?

Ответ на этот вопрос следует искать также конкретно-исторически. В настоящее время поиски ведутся в двух основных направлениях. Представители первого из них пытаются создать новую обобщающую научную дисциплину, второго - модифицировать, привести в соответствие с современными достижениями научно-технического прогресса прежнюю науку, книговедение (в зарубежном обозначении - библиологию).

В первом случае большие надежды возлагали на информатику - новую научную дисциплину, необходимость развития которой потребовали современные условия информационной деятельности. Они тесно связаны с очередной научно-технической революцией, определяющей внедрение компьютерной технологии. По времени это совпало с 60-ми годами прошлого века, когда от информационного обеспечения науки зависели эффективность и перспективность развития современного общества. Название информатика для обозначения соответствующей науки и в нашей стране, и за рубежом было создано путем соединения понятий "информация" плюс "автоматика" - "информатика" [подробнее см.: Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Основы информатики. М., 1968. С. 42-61]. Правда, уже тогда появились различные толкования объекта и предмета новой науки. Прежде всего, ее вели от понятия документация (от слова "документ"), введенного в научный оборот в начале XXв. (1905 г.) П. Отле -одним из директоров Международного библиографического института и теоретиков современной информационной деятельности. В частности, он впервые использовал это понятие, чтобы ввести в научный оборот все документальные источники информации и показать недостаточность объекта книговедения, библиотековедения и библиографии (библиографоведения), ограниченного лишь произведениями печати.

В 1934 г. термин вошел в название Международного института документации, в который был преобразован Международный библиографический институт, а в 1937 г. - в название организованной на его основе и существующей до сих пор Международной федерации по документации (МФД). Примечательно, что в долгосрочной программе МФД документация определяется "как сбор, хранение, классификация и подбор, распространение и использование всех видов информации".

В нашей стране указанная тенденция породила новые обозначения - документалистика, документоведение. И все же со временем за основу терминообозначения возможной науки об информационной деятельности был принят не объект ее (документ, книга и т.п.), а предмет, содержание - информация. В этой связи в нашей стране и за рубежом помимо "информатики" были предложены новые термины: "информационная наука", "информатология", "информология", "информациология" и т.п. У нас преобладающее значение получил термин "информатика" как "научная дисциплина, изучающая структуру и свойства (а не конкретное содержание) научной информации, а также закономерности научно-информационной деятельности, ее теорию, историю, методику и организацию. Целью информатики является разработка оптимальных способов и средств представления (записи), сбора, аналитико-синтетической переработки, хранения, поиска и распространения научной информации" [Там же. С. 57].

Как видим, объектом информатики является не вся социальная информация, как в книговедении, документации, а лишь такая ее часть, пусть и важнейшая, как научная информация. Под последней цитируемые авторы понимают "получаемую в процессе познания логическую информацию, которая адекватно отображает закономерности объективного мира и используется в общественно-исторической практике". Научная информация, противопоставляемая вообще информации, которая, согласно точке зрения французского ученого Л.Бриллюэна, "есть сырой материал и состоит из простого собрания данных, тогда как знание предполагает некоторое размышление и рассуждение, организующее данные путем их сравнения и классификации" [Там же. С. 55].

Ограничение объекта информатики до научной информации, научно-информационной деятельности и соответствующих способов ее материализации (научных документов) уже ставит в подчиненное положение это научное направление книговедению, объектом познания которого были до нашего времени все источники документальной информации. К тому же само книжное дело настолько специализировалось, что появились особые направления его развития - именно в приближении к профессиональному (научному) книгоизданию. Наиболее активно развиваются такие специальные отрасли книжного дела, как общественно-политическое, педагогическое, художественное, естественнонаучное и техническое, сельскохозяйственное книговедение и т.п. В соответствии с этой спецификой стали активно формироваться и направления книговедения, в целом получившие название специальное книговедение. Более того, с созданием в нашей стране ГСНТИ научно-информационная деятельность взяла на себя практически функции специальной, или отраслевой, а также критической, или, в современном обозначении, научно-вспомогательной библиографии. Именно в отечественной информатике появилось понятие вторичной информации, вторичных документов и изданий как результата аналитико-синтетической переработки документов (точнее - документальной информации).

Дальнейшая подмена библиографии научно-информационной деятельностью еще более усилилась путем внедрения нового подхода в научной концептуализации самой библиографии. Речь идет о "вторично-информационном (вторично-документальном) подходе" к библиографии, развиваемом в работах О.П.Коршунова. В результате предмет библиографии (и соответственно объект библиографоведения) был низведен до узкого понятия библиографической информации как информации о документах.

Поэтому, говоря о возможных перспективах взаимосвязи библиографоведения с книговедением и информатикой, мы считаем более плодотворным второе направление, связанное с необходимостью современной модификации традиционных наук. Прежде всего, следует напомнить, что сам П. Отле -основоположник документации как науки, на принципиальной основе которой и сформировались затем новые научные дисциплины - документалистика, информатика и т.п., не отрицал действенности книговедения (библиологии) и библиографии как науки [подробнее см.: Фомин А.Г. Избр. С. 58-60]. Мысль П.Отле о том, что "нам необходима общая теория книги и документа", стала как бы заветом для современных специалистов в информационной деятельности.

Из зарубежных особенно примечательны подходы французских книговедов. Так, известный в нашей стране переведенной на русский язык работой "Революция в мире книг" [М., 1972. 127 с.] Р.Эскарпи выпустил в свет новый труд "Общая теория информации и коммуникации" [Париж, 1976. 218 с. Рус. пер. пока нет]. Само название говорит о том, что задача создания общей науки об информационной деятельности носит международный характер. В этом отношении заслуживает еще большего внимания книговедческая деятельность другого французского ученого - Р.Эстиваля. Он известен не только как теоретик библиологии (книговедения - в широком нашем понимании), но и как организатор Международной библиологической ассоциации. В одной из своих работ "Библиология" [Париж, 1987. 128 с. Рус. пер. пока нет] он расширяет традиционный объект книговедения до обобщающей "науки о письменной коммуникации", независимо от способов и средств ее реализации.

Российские книговеды так расширительно, как их французские коллеги, проблему пока не разрабатывают, хотя в актуальности ее сомнений нет. Примечательно другое: отечественные информатики вполне осознали недостаточность прежней трактовки научно-информационной деятельности, ограниченной целями сбора, аналитико-синтетической переработки, хранения, поиска и распространения научной информации, информационного обеспечения специалистов. Так, А.В.Соколов в своих работах развивает идею социальной информатики, расширяя ее объект до всей социальной информации и включая в ее состав все основные научные дисциплины традиционного книговедения [см.: Основные проблемы информатики и библиотечно-библиографическая работа: Учеб. пособие. Л., 1976. 319 с.; "Мне кажется, я подберу слова..."//Сов. библиогр. 1989. № 1. С. 6-18. Интервью с А.В.Соколовым и фрагмент его учебного пособия "Социальная информатика"]. Близкое к этой точке зрения определение информатики дают авторы вузовского учебного пособия "Информатика" [М., 1986. С. 5]: "Информатика как наука изучает закономерности информационных процессов в социальных коммуникациях. Информационные процессы (ИП) - понятие широкое, включающее процессы сбора и передачи, накопления, хранения, поиска, выдачи и доведения информации до потребителя".

Как можно видеть, происходит расширение объекта информатики от прежней специальной (научной) коммуникации, научной информации до социальной коммуникации, социальной информации, т.е. до того, что мы и называем информационной деятельностью (информационным общением). И в ней все шире используются не только традиционные "книжные", но и самые современные "некнижные" (безбумажные) средства коммуникации [подробнее см.: Глушков В.М. Основы безбумажной информации. 2-е изд., испр. М., 1987. 552 с.]. Другой авторитетный представитель информатики, акад. А.П.Ершов в своих работах наиболее четко выразил наметившийся в последние годы отход от узкой и односторонней трактовки информатики как науки и практики применения ЭВМ для обработки информации. Он выдвинул более широкое понимание, определяя информатику как науку "о законах и методах накопления, передачи и обработки информации - знаний, которые мы получаем. Ее предмет существует столько же, сколько и сама жизнь. Потребность выразить и запомнить информацию привела к появлению речи, письменности, изобразительного искусства. Вызвала изобретение книгопечатания, телеграфа, телефона, радио, телевидения". По мнению А.П.Ершова, следует различать информатику как науку, как "сумму технологий" и как область человеческой деятельности. Предметом информатики как науки является изучение законов, методов и способов накопления, передачи и обработки информации прежде всего с помощью ЭВМ [подробнее см. в его работах: О предмете информатики//Вестн. АН СССР. 1984. № 2. С. 112-113; ЭВМ в мире людей//Сов. культура. 1985. 24 апр. С. 3; Союз информатики и вычислительной техники - на службу обществу//Микропроцессорные средства и системы. 1987. № 1. С. 1-3].

Таким образом, с одной стороны, явно расширяется предмет информатики по сравнению с уже давно сложившейся в нашей стране точкой зрения, согласно которой центральным предметом информатики выступает изучение общих свойств и закономерностей не всей социальной информации, а лишь научной информации. С другой стороны, новый, более широкий подход намечает явное сближение информатики с книговедением и другими науками информационно-коммуникативного цикла. Тем более что книговедение всегда рассматривало коммуникативные процессы в обществе в самом широком, обобщающем смысле. И такой широкий подход характерен не только для отечественного книговедения, но и получает распространение за рубежом. Мы в своих работах проводим ту точку зрения, согласно которой книговедение следует формировать как науку о знаковом общении (информационной деятельности) [подробнее см.: Гречихин А.А. Объект и предмет книговедения: (Опыт современной интерпретации)//VIIIНаучная конференция по проблемам книговедения: Тез. докл. М., 1996. С. 12-15].

Независимо от того, как будет называться в будущем обобщающая наука об информационной деятельности (информатика, библиология и т.п.), центральное место в ней будет занимать библиографоведение как наука об информационном управлении.

М.И.Щелкунова, Н.М.Сомова, И.Е.Баренбаума, А.И.Барсука, И.Г.Моргенштерна, Е.Л. Немировского, О.П.Коршунова, А.А.Беловицкой, Е.А.Динерштейна [подробнее см. в нашей работе: Книжное дело как система; а также - Фомин А.Г. Книговедение как наука//Избр. М., 1975. С. 51-111].

Главная их особенность - стремление к максимальной, а не к оптимальной специализации книжного дела. Поэтому в целом принципиально новых решений они не предлагают (за исключением, может быть, М.Н.Куфаева и М.И.Щелкунова), прежде всего из-за нарушения принципов деятельности и системности. В случае принципа деятельности обычно игнорируется этап книгопроизводства, а также обязательное наличие в системе книжного дела такой его специализированной составляющей, которая призвана осуществлять функцию управления. В результате последняя (или, по-нашему, библиография) относится обычно в конец процесса книжного дела, как это и было в известной формуле Н.М.Лисовского "книгопроизводство - книгораспространение - книгоописание, или библиография". Хотя уже на I Всероссийском библиографическом съезде в докладах Н.Ю.Ульянинского и М.И.Щелкунова библиографии отводилось второе, срединное место [Труды I Всероссийского библиографического съезда. М., 1926. С. 226, 233-238]. Правда, и сам Н.М.Лисовский понимал это, что следует из его вступительной лекции в Московском университете (1916 г.): "Когда книга технически изготовлена и выпущена в свет для распространения, тогда над ней производится особая работа - библиографическая, состоящая в описании книги по заранее выработанным и установленным приемам" [Книговедение, его предмет и задачи//Sertum bibliologicum в честь... проф. А.И.Малеина. Пг., 1922. С. 5].

Но, как ни странно, именно линейная формула Н.М.Лисовского получила свое развитие в современном книговедении, о чем можно судить даже по названиям предлагаемых схем: "Путь книги" - у И.Г.Моргенштерна, "Путь информации к потребителю" - у Е.Л.Немировского. Однако с учетом особой сложности книжного дела реализация принципа системности в его линейно-описательной форме здесь недостаточна. Накопленного опыта научной разработки рассматриваемой проблемы уже хватает для того, чтобы систему книговедческих дисциплин формировать иерархически и интегрально. Опыт иерархического построения дан в моделях А.И.Барсука и Е.А.Динерштейна.

Особый интерес для нас представляет подход О.П.Коршунова, который можно назвать иерархо-циклическим [см.: Библиографоведение: Общий курс. С. 73-74]. В предлагаемой схеме "Структура и включенность библиографии в различные сферы человеческой деятельности", основанной на принципе деятельности, выделены два основных уровня - библиографическая деятельность и человеческая деятельность, элементы которых распределены в круговой последовательности. И все же такую схему, несмотря на ее деятельностный характер, нельзя целиком принять, по крайней мере, по трем причинам. Во-первых, в составе основных элементов деятельности отсутствует самый определяющий в данном случае - информационная деятельность (информационное общение, коммуникация). Во-вторых, библиографическая деятельность соотнесена лишь с практической деятельностью, т.е. узко, так как деятельность в целом, что мы уже знаем, включает помимо практики и другие составляющие (показанные в модели О.П.Коршунова плюс информационная деятельность). Наконец, в-третьих, управление также трактуется излишне узко - как "организационно-методическое руководство", причем без учета информационного характера самой библиографии.

На основе анализа и обобщения отечественного опыта мы предлагаем свою типологическую модель информационной деятельности (см. рис. 3) , раскрывающую также и взаимосвязь библиографоведения с ее смежными дисциплинами. Модель носит интегральный характер, т.е. совмещает все возможные варианты ее построения: иерархический, циклический, линейный и т.д. Прежде всего, иерархически учтены четыре основных деятельностных уровня: библиография, книжное дело, информационная деятельность, общественная деятельность. Далее, линейность просматривается в использовании известной формулы Н.А.Рубакина "автор - книга - читатель": в данном случае - "автор (книгопроизводство) - книга - читатель (книгопользование)". Цикличность обозначена граничными уровнями дифференциации книжного дела: с одной стороны, наука -деятельность, или "книговедение - книжное дело", с другой стороны, производство - потребление, или в нашем случае "книгопроизводство (автороведение) - книгоиспользование (читателеведение)".

Но главное в том, что наша схема показывает место библиографоведения в системе книговедческих дисциплин, взаимосвязь его с книговедением и возможной теперь обобщающей наукой об информационной деятельности . Как можно видеть, книжное дело представлено тремя блоками (группами) относительно самостоятельных научных дисциплин. Первый (центральный) блок представляет библиографоведение. Второй (книгопроизводство, или издательское дело) включает три научные дисциплины: автороведение, теорию и практику редактирования, художественное конструирование книги ("искусство книги"). Особый вопрос связан с необходимостью разработки обобщающей научной дисциплины, изучающей книгопроизводство, т.е. в нашем случае - издательское дело. Третий блок (книгоиспользование, или книгораспространение, или книгопотребление) составляют также три научные дисциплины - библиополистика, библиотековедение и читателеведение. И здесь возникает вопрос формирования единой научной дисциплины, изучающей книгопотребление. В целом, судя по нашей модели, книговедение на современном этапе состоит из семи научных дисциплин, центральное место среди которых занимает библиографоведение.

Важно подчеркнуть, что объектом всех книговедческих дисциплин, включая и библиографоведение, является одно и то же: книжное дело как процесс, а книга как способ его материализации и существования в пространстве, времени и обществе. Различие же их определяется особенностями предметов, отражающих функции исследуемых ими частей книжного дела и книги. На этом основании только и можно говорить, как утверждает О.П.Коршунов, что библиография (как и библиографоведение) является составной частью специализированных составляющих отрасли книжного дела, например: издательская библиография, книготорговая библиография, библиотечная библиография (и соответствующих частей библиографоведения).

Главное, что следует специально отметить: библиографоведение в настоящее время настолько специализировано, что имеет самостоятельное, а не вспомогательное значение, как и его объект - библиография в системе книжного дела. Лишь после этого утверждения можно говорить о тесной взаимосвязи библиографоведения с другими книговедческими дисциплинами и соответственно отраслями книжного дела. Каждая наука и соотносимая с нею сфера деятельности является вспомогательной по отношению к другим, функционирующим в целостной системе общественной деятельности. Спрашивается тогда, почему именно по отношению к библиографоведению и библиографии так часто говорят о вспомогательности?

Рассмотренная схема отражает, можно сказать, традиционные представления о библиографоведении в системе смежных наук. Как мы уже отмечали, в настоящее время происходят радикальные изменения в развитии информационной деятельности. Наряду с печатной книгой возникли новые способы и средства информационного общения. Следовательно, и в этой сфере общественной деятельности видоизменяется сам объект научного познания. Но из этого лишь следует необходимость конкретно-исторически подходить и к изменениям самой системы наук, исследующих информационную деятельность во всем многообразии используемых здесь способов и средств ее реализации. Другими словами, сохраняет ли книговедение и теперь роль обобщающей науки не только о традиционном книжном деле, но и об информационной деятельности, осуществляемой на основе новой электронной технологии?

Ответ на этот вопрос следует искать также конкретно-исторически. В настоящее время поиски ведутся в двух основных направлениях. Представители первого из них пытаются создать новую обобщающую научную дисциплину, второго - модифицировать, привести в соответствие с современными достижениями научно-технического прогресса прежнюю науку, книговедение (в зарубежном обозначении - библиологию).

В первом случае большие надежды возлагали на информатику - новую научную дисциплину, необходимость развития которой потребовали современные условия информационной деятельности. Они тесно связаны с очередной научно-технической революцией, определяющей внедрение компьютерной технологии. По времени это совпало с 60-ми годами прошлого века, когда от информационного обеспечения науки зависели эффективность и перспективность развития современного общества. Название информатика для обозначения соответствующей науки и в нашей стране, и за рубежом было создано путем соединения понятий "информация" плюс "автоматика" - "информатика" [подробнее см.: Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Основы информатики. М., 1968. С. 42-61]. Правда, уже тогда появились различные толкования объекта и предмета новой науки. Прежде всего, ее вели от понятия документация (от слова "документ"), введенного в научный оборот в начале XX в. (1905 г.) П. Отле -одним из директоров Международного библиографического института и теоретиков современной информационной деятельности. В частности, он впервые использовал это понятие, чтобы ввести в научный оборот все документальные источники информации и показать недостаточность объекта книговедения, библиотековедения и библиографии (библиографоведения), ограниченного лишь произведениями печати.

В 1934 г. термин вошел в название Международного института документации, в который был преобразован Международный библиографический институт, а в 1937 г. - в название организованной на его основе и существующей до сих пор Международной федерации по документации (МФД). Примечательно, что в долгосрочной программе МФД документация определяется "как сбор, хранение, классификация и подбор, распространение и использование всех видов информации".

В нашей стране указанная тенденция породила новые обозначения - документалистика, документоведение . И все же со временем за основу терминообозначения возможной науки об информационной деятельности был принят не объект ее (документ, книга и т.п.), а предмет, содержание - информация. В этой связи в нашей стране и за рубежом помимо "информатики" были предложены новые термины: "информационная наука", "информатология", "информология", "информациология" и т.п. У нас преобладающее значение получил термин "информатика" как "научная дисциплина, изучающая структуру и свойства (а не конкретное содержание) научной информации, а также закономерности научно-информационной деятельности, ее теорию, историю, методику и организацию. Целью информатики является разработка оптимальных способов и средств представления (записи), сбора, аналитико-синтетической переработки, хранения, поиска и распространения научной информации" [Там же. С. 57].

Как видим, объектом информатики является не вся социальная информация, как в книговедении, документации, а лишь такая ее часть, пусть и важнейшая, как научная информация. Под последней цитируемые авторы понимают "получаемую в процессе познания логическую информацию, которая адекватно отображает закономерности объективного мира и используется в общественно-исторической практике". Научная информация, противопоставляемая вообще информации, которая, согласно точке зрения французского ученого Л.Бриллюэна, "есть сырой материал и состоит из простого собрания данных, тогда как знание предполагает некоторое размышление и рассуждение, организующее данные путем их сравнения и классификации" [Там же. С. 55].

Ограничение объекта информатики до научной информации, научно-информационной деятельности и соответствующих способов ее материализации (научных документов) уже ставит в подчиненное положение это научное направление книговедению, объектом познания которого были до нашего времени все источники документальной информации. К тому же само книжное дело настолько специализировалось, что появились особые направления его развития - именно в приближении к профессиональному (научному) книгоизданию. Наиболее активно развиваются такие специальные отрасли книжного дела, как общественно-политическое, педагогическое, художественное, естественнонаучное и техническое, сельскохозяйственное книговедение и т.п. В соответствии с этой спецификой стали активно формироваться и направления книговедения, в целом получившие название специальное книговедение . Более того, с созданием в нашей стране ГСНТИ научно-информационная деятельность взяла на себя практически функции специальной, или отраслевой, а также критической, или, в современном обозначении, научно-вспомогательной библиографии. Именно в отечественной информатике появилось понятие вторичной информации, вторичных документов и изданий как результата аналитико-синтетической переработки документов (точнее - документальной информации).

Дальнейшая подмена библиографии научно-информационной деятельностью еще более усилилась путем внедрения нового подхода в научной концептуализации самой библиографии. Речь идет о "вторично-информационном (вторично-документальном) подходе" к библиографии, развиваемом в работах О.П.Коршунова. В результате предмет библиографии (и соответственно объект библиографоведения) был низведен до узкого понятия библиографической информации как информации о документах.

Поэтому, говоря о возможных перспективах взаимосвязи библиографоведения с книговедением и информатикой, мы считаем более плодотворным второе направление, связанное с необходимостью современной модификации традиционных наук. Прежде всего, следует напомнить, что сам П. Отле -основоположник документации как науки, на принципиальной основе которой и сформировались затем новые научные дисциплины - документалистика, информатика и т.п., не отрицал действенности книговедения (библиологии) и библиографии как науки [подробнее см.: Фомин А.Г. Избр. С. 58-60]. Мысль П.Отле о том, что "нам необходима общая теория книги и документа", стала как бы заветом для современных специалистов в информационной деятельности.

Из зарубежных особенно примечательны подходы французских книговедов. Так, известный в нашей стране переведенной на русский язык работой "Революция в мире книг" [М., 1972. 127 с.] Р.Эскарпи выпустил в свет новый труд "Общая теория информации и коммуникации" [Париж, 1976. 218 с. Рус. пер. пока нет]. Само название говорит о том, что задача создания общей науки об информационной деятельности носит международный характер. В этом отношении заслуживает еще большего внимания книговедческая деятельность другого французского ученого - Р.Эстиваля. Он известен не только как теоретик библиологии (книговедения - в широком нашем понимании), но и как организатор Международной библиологической ассоциации. В одной из своих работ "Библиология" [Париж, 1987. 128 с. Рус. пер. пока нет] он расширяет традиционный объект книговедения до обобщающей "науки о письменной коммуникации", независимо от способов и средств ее реализации.

Российские книговеды так расширительно, как их французские коллеги, проблему пока не разрабатывают, хотя в актуальности ее сомнений нет. Примечательно другое: отечественные информатики вполне осознали недостаточность прежней трактовки научно-информационной деятельности, ограниченной целями сбора, аналитико-синтетической переработки, хранения, поиска и распространения научной информации, информационного обеспечения специалистов. Так, А.В.Соколов в своих работах развивает идею социальной информатики , расширяя ее объект до всей социальной информации и включая в ее состав все основные научные дисциплины традиционного книговедения [см.: Основные проблемы информатики и библиотечно-библиографическая работа: Учеб. пособие. Л., 1976. 319 с.; "Мне кажется, я подберу слова..."//Сов. библиогр. 1989. № 1. С. 6-18. Интервью с А.В.Соколовым и фрагмент его учебного пособия "Социальная информатика"]. Близкое к этой точке зрения определение информатики дают авторы вузовского учебного пособия "Информатика" [М., 1986. С. 5]: "Информатика как наука изучает закономерности информационных процессов в социальных коммуникациях. Информационные процессы (ИП) - понятие широкое, включающее процессы сбора и передачи, накопления, хранения, поиска, выдачи и доведения информации до потребителя".

Как можно видеть, происходит расширение объекта информатики от прежней специальной (научной) коммуникации, научной информации до социальной коммуникации, социальной информации, т.е. до того, что мы и называем информационной деятельностью (информационным общением). И в ней все шире используются не только традиционные "книжные", но и самые современные "некнижные" (безбумажные) средства коммуникации [подробнее см.: Глушков В.М. Основы безбумажной информации. 2-е изд., испр. М., 1987. 552 с.]. Другой авторитетный представитель информатики, акад. А.П.Ершов в своих работах наиболее четко выразил наметившийся в последние годы отход от узкой и односторонней трактовки информатики как науки и практики применения ЭВМ для обработки информации. Он выдвинул более широкое понимание, определяя информатику как науку "о законах и методах накопления, передачи и обработки информации - знаний, которые мы получаем. Ее предмет существует столько же, сколько и сама жизнь. Потребность выразить и запомнить информацию привела к появлению речи, письменности, изобразительного искусства. Вызвала изобретение книгопечатания, телеграфа, телефона, радио, телевидения". По мнению А.П.Ершова, следует различать информатику как науку, как "сумму технологий" и как область человеческой деятельности. Предметом информатики как науки является изучение законов, методов и способов накопления, передачи и обработки информации прежде всего с помощью ЭВМ [подробнее см. в его работах: О предмете информатики//Вестн. АН СССР. 1984. № 2. С. 112-113; ЭВМ в мире людей//Сов. культура. 1985. 24 апр. С. 3; Союз информатики и вычислительной техники - на службу обществу//Микропроцессорные средства и системы. 1987. № 1. С. 1-3].

Таким образом, с одной стороны, явно расширяется предмет информатики по сравнению с уже давно сложившейся в нашей стране точкой зрения, согласно которой центральным предметом информатики выступает изучение общих свойств и закономерностей не всей социальной информации, а лишь научной информации. С другой стороны, новый, более широкий подход намечает явное сближение информатики с книговедением и другими науками информационно-коммуникативного цикла. Тем более что книговедение всегда рассматривало коммуникативные процессы в обществе в самом широком, обобщающем смысле. И такой широкий подход характерен не только для отечественного книговедения, но и получает распространение за рубежом. Мы в своих работах проводим ту точку зрения, согласно которой книговедение следует формировать как науку о знаковом общении (информационной деятельности) [подробнее см.: Гречихин А.А. Объект и предмет книговедения: (Опыт современной интерпретации)//VIII Научная конференция по проблемам книговедения: Тез. докл. М., 1996. С. 12-15].

Независимо от того, как будет называться в будущем обобщающая наука об информационной деятельности (информатика, библиология и т.п.), центральное место в ней будет занимать библиографоведение как наука об информационном управлении.

Культурно-исторически понятие «библиография» возникает на определенном этапе становления информационной деятельности, когда осознается необходимость в целенаправленном развитии этой важнейшей сферы общественной деятельности, культуры. В наше время мы можем с полной определенностью говорить о четырех основных периодах в истории библиографии:
I период - возникновение в Древней Греции библиографии (V в. до н.э.) как книгописания, как труда книгописца («библиографа»);
II период - возникновение библиографии (XVII-XVIII вв.) как обобщающей науки о книге и книжном деле (информационной деятельности) и как особого литературного жанра;
III период - возникновение библиографии (конец XIX - начало XX в.) как особой науки книговедческого (информационного) цикла;
IV период (современный) - осознание библиографии как особой области книжного (информационного) дела со своей специфической дисциплиной - библиографоведением.
В разработку происхождения и истории развития библиографии за рубежом свой вклад внесли и отечественные ученые, особенно А.Н.Деревицкий, А.И.Малеин, А.Г.Фомин, М.Н.Куфаев и К.Р.Симон.
Самое главное из отечественных достижений рассматриваемого периода состоит в том, что была осознана специфическая роль библиографии как деятельности в более широкой системе информационной деятельности (книжного дела, документации), а библиографии как науки - в системе книговедения (документоведения, информатики и т.п.). В частности, стало изживать себя пресловутое сведение библиографии к книгоописанию. Особенно этому способствовала трактовка так называемых видов библиографии, предложенная Н.А.Рубакиным, а затем Н.В.Здобновым. Методологически это было показано в работах А.М.Ловягина, которые до сих пор замалчиваются - или нарочито, или по незнанию. А он развивал среди многих других следующие две, можно сказать, выдающиеся идеи. Первая касается определения библиографии (книговедения) как науки об общении людей, т.е. о книжном деле, информационной деятельности, коммуникации. Вторая связана с использованием и конкретизацией применительно к задачам библиографии такого диалектического метода, как восхождение от абстрактного к конкретному. В противоположность технократическому подходу Н.М.Лисовского («книгопроизводство - книгораспространение - книгоописание, или библиография») А.М.Ловягин трактовал информационное общение как восхождение, как методологическую редукцию от описания к анализу, а от него к синтезу (вспомним гегелевскую формулу «тезис - антитезис - синтез»). Причем библиография занимает здесь срединное положение, так как синтез ее результатов, вознесение их на общекультурный уровень возможны только через посредство методологии более общей науки - книговедения (или возможной теперь более широкой науки об информационной деятельности). И срединное, центральное место библиографии здесь нельзя считать случайным, так как информационное общение - это диалектический процесс с обратной связью, когда, согласно воззрениям того же А.М.Ловягина, требуется постоянное оживление - по себе мертвой - бумажной культуры, т.е. внедрение на каждом диалектическом витке информационной деятельности всего самого ценного, социально значимого в культурно-историческом развитии общества. В этой связи примечательно, что П.Отле в своих теоретических построениях пошел еще дальше, считая библиографию метанаукой по отношению к документации, т.е. системе всех наук информационно-коммуникативного цикла.
Именно на современном этапе и только в нашей стране было введено новое понятие для обозначения науки о библиографии - «библиографоведение». Впервые оно было предложено в 1948 г. И.Г.Марковым, который, правда, понимал библиографию и науку о ней излишне узко и прагматически: «Библиография - это указатели и справочники, которые имеют своим объектом книги, а библиографическая наука - это теория создания, оформления и использования библиографических указателей». Новое обозначение библиографической науки вошло в ГОСТ 16448-70 «Библиография. Термины и определения», также внедренный впервые в мировой практике. Затем термин «библиографоведение» был повторен в новой редакции указанного нормативного документа - ГОСТ 7.0-77. Но, к сожалению, новое название библиографической науки отсутствовало в новой редакции - ГОСТ 7.0-84. Зато, как мы знаем, вышел первый вузовский учебник под таким названием: «Библиографоведение. Общий курс».

Библиографоведение - научная дисциплина, изучающая теорию, историю, методологию, технологию, методику и организацию библиографии.
Цели библиографоведения:
изучение закономерностей развития библиографической теории и практики и путей её совершенствования;
создание нового знания;
перевод научного знания на уровень учебного материала;
создание нового знания и обеспечения его функционирования в сфере практики.
Существует два направления внутренней дифференциации библиографоведения:
1) Аспектное, включает 4 аспекта: теорию, историю, организацию и методику.
2) Объектное, представлено отдельными направлениями библиографической действительности, изучаемыми с точки зрения теории, истории, организации и методики.
Также можно выделить:
Общее библиографоведение - совокупность научных дисциплин, каждая из которых в определенном аспекте изучает библиографии в целом.
Частное библиографоведение - совокупность научных дисциплин, каждая из которых рассматривает определенный фрагмент библиографического целого.
Библиографоведение как относительно самостоятельная научная дисциплина формируется к середине ХХ в. Большую роль в данном отношении сыграло обсуждение первого вузовского учебника по библиографии в 1957 г.
В структуре библиографоведения, как и любой социальной науки, выделяются четыре основные части: историографическая, теоретическая методико-технологическая и организационно-управленческая.
Библиографоведение тесно связано со смежными научными дисциплинами: библиотековедением, книговедением, документоведением, информатикой. Этим объясняется и существование различных концепций библиографоведения:
Три взаимосвязанные концепции, в основе которых один и тот же (но по разному понимаемый) признак: объект библиографирования и соответствующая этому объекту метасистема, в которую в качестве подсистемы непосредственно включена библиография.
Книговедческая
В современном виде сформировалась к 1970-х годам. Является исторически первоначальной концепцией, согласно которой библиография длительное время рассматривалась как наука о книге, представляющая собой описательную часть книговедения. Впервые возникла в трудах первых западноевропейских теоретиков библиографии конца XVIII - начала XX в.: М.Дениса, Ж.Ф.Нэ де ля Рошеля, Г.Грегуара и других. В России схожий подход сформировался в первой четверти XIX в. благодаря трудам выдающихся представителей русской библиографической мысли В.Г.Анастасевича и В.С.Сопикова. Также её придерживался К.Р.Симон (1887-1966). Завершенную современную форму книговедческая концепция библиографии получила в работах известного библиографоведа А.И.Барсука (1918-1984). Именно ему принадлежит заслуга разработки современного "неокниговедческого" варианта концепции, в котором проводится четкое разграничение между библиографией как областью научно-практической деятельности по подготовке и доведению до потребителей библиографической информации и библиографоведением как наукой о библиографии, разрабатывающей вопросы теории, истории, организации и методики библиографической деятельности.
Документографическая
Главная ее отличительная черта - принципиальный отказ от любых ограничений документных объектов библиографической деятельности со стороны их формы, содержания или назначения. Термин "библиография" в рамках документографической концепции охватывает библиографические науку и практику, т.е. объединяет в единую систему практическую библиографическую деятельность и библиографоведение - науку об этой деятельности. На её основе был составлен ГОСТ 7.0-84 «Библиографическая деятельность», написаны учебники по общему библиографоведению в 1981 и 1990 годах. Основной представитель – О. П. Коршунов.
Идеографическая (информографическая)
Предложена и разработанна Н.А.Слядневой.
Объект библиографирования - любые информационные объекты, как зафиксированные в форме документов (тексты, произведения, издания и т.п.), так и незафиксированные (факты, идеи, фрагменты знания как таковые, а также мысли, чувства, даже предчувствия). Метасистема библиографии - весь Универсум человеческой деятельности (УЧД), а сама библиография квалифицируется как общечеловеческая, всепроникающая методическая отрасль (наука) типа статистики, математики, логики и т.п. Выделялся не библиограф, а смыслограф, тексторгаф, документограф.
В отечественном библиографоведении в качестве оснований для формирования общебиблиографических по замыслу авторов концепций давно используются фундаментальные, сверхсложные по содержанию категории культура и знание. На основании этого были созданы две другие концепции:
Культурологическая
Сегодня культурологическая концепция библиографии в наиболее развитом и завершенном виде представлена в работах М.Г.Вохрышевой.
Основные положения концепции в самом общем виде сводятся к следующему: объект библиографирования - ценности культуры, метасистема библиографии - культура. Соответственно библиография, взятая в целом, определяется как часть культуры, обеспечивающая библиографическими средствами сохранение и трансляцию документированных ценностей культуры от поколения к поколению.
Когнитографическая (знаниевая)
Главный идеолог – В.А. Фокеев.
Центральная идея концепции: поменять в теории местами понятия библиографическая информация и библиографическое знание, т.е. передать от первого понятия второму функции исходного понятия общей теории библиографии и принципа отграничения библиографических явлений от небиблиографических. Задача библиографоведа - правильно выбрать из существующих точек зрения ту, которая наиболее адекватна библиографическим реалиям и потому будет особенно продуктивно "работать" в библиографоведении.
Менее известные неклассические концепции:
Коммуникативная
Автор - А. В. Соколов.
В основе - полный отказ от понятия информации (в том числе библиографической), как ничего не обозначающего в окружающей нас действительности. Предлагается в глобальном масштабе (в частности и в библиографоведении) заменить понятие "информация" понятием "коммуникация", хотя очевидно, что эти понятия не тождественны по содержанию и потому одно не заменяет другое.
Синергетическая
Автор - Т. А. Новоженова.
Информационный Хаус проектирует на основе имеющихся знаний документ, для которого в дальнейшем составляют библиогафическую информацию.
Семантическая
Другое название – концепция библиографического языка. Никаких упоминаний о ней вне учебника